посылали Мерлина захватить вас, но Мерлин не врывался к вам с криками, а вместо этого оставлял цветы, записки о том, где покоятся тела, и все в таком роде.
— Но почему? — спросил Антоний.
— Может быть, старина Мерлин не так уж и глуп, как того хотелось бы Агариасу. Может, он слышал, как Агариас говорил своим подручным, что вы — его сестра. Кто знает?
— А это значит, — сказала Морган, — что ему известно о замысле Агариаса.
— Именно, — подтвердил я. — Может, он и чудовище, но чудовище поневоле. Правда, рассчитывать на это не приходится. Мы не должны забывать, как он выдавил глаза Парксу, сломал шею охраннику и удушил дворецкого — все в один день.
— И ко мне он, похоже, не питает особо теплых чувств, — сказал Антоний. — Я тебе прямо скажу: если до этого дойдет, я прикончу его, не задумываясь.
— Антоний, я понимаю, что вы говорите, — вмешалась Исабель. — Но мне его немного жалко.
— Хорошо, что ты не пожалела его тем вечером в доме Паркса, — сказал Антоний.
Морган заплакала. По ее щекам потекли громадные, сверкающие слезы.
— Извини, Морган. — Антоний потрепал ее по руке.
— Ты тут ни при чем. Все это так печально.
Чтобы загладить свою вину, Антоний предложил Морган сигарету, а она — видимо, в доказательство искренности своих слов — пропела ему пару куплетов из песни «Ты забыл перчатки».[75]
После этого мне захотелось выпить еще.
ДОПРОС МАЛЬЧИКА
Утром мы с Антонием допили виски из матовой бутылки, чтобы поправить голову, и поехали в дом Шелла. Там я принял ванну и взял другой костюм — на сей раз двубортный, серый в тонкую полоску. Антоний тоже принял ванну, побрызгался своим пахучим одеколоном и поменял костюм — мы хотели произвести наилучшее впечатление на родителей ребенка, который нашел бабочку. Была суббота, а это означало, что от школы, по крайней мере, он свободен. Не было еще и девяти часов, когда мы отправились в Форт-Солангу.
Может быть, тут сыграло роль недавнее общение с Агариасом, но я решил, что европейское лицо в этой ситуации будет выглядеть убедительнее, а потому пропустил вперед Антония, который и поднялся первым на крыльцо дома на Клейтон-роуд. Он постучал в дверь, и на пороге появился рыжеволосый мальчик лет десяти, весь в веснушках.
Прежде чем заговорить, силач снял шляпу.
— Это дом того замечательного молодого человека, который нашел синюю бабочку?
— Да, — ответил мальчик. — Это я ее нашел.
— Не могли бы мы поговорить с кем-нибудь из твоих родителей?
Мальчик исчез и через несколько минут появился, таща за собой женщину. Она окинула нас двоих взглядом, и на ее лице появилось кислое выражение.
— Слушаю, — сказала она с таким видом, будто прикидывала, не захлопнуть ли дверь у нас перед носом.
— Я профессор Крамшафт из Королевской академии бабочек, а это, — показал он на меня большим пальцем через плечо, — доктор Сан-Франциско, наш специалист по Южной Америке.
— Доктор Сан-Франциско? — переспросила женщина, явно не поверив нам.
Антоний, видимо, тоже почувствовал это и, засунув руку в карман, вытащил оттуда пятидолларовую бумажку.
— Нас в академии очень заинтересовала бабочка, найденная вашим сыном. И мы подумали, может быть, вы позволите ему показать нам точное место находки.
Женщина неуверенно посмотрела на нас. Антоний помахал купюрой:
— Конечно, мы готовы предложить некоторую плату за беспокойство.
— Даже не знаю, — сказала женщина.
Антоний достал еще пятерку и зажал обе купюры в руке, чуть потряхивая ими. Думаю, что даже Шелл оценил бы такую ловкость рук — я и глазом не успел моргнуть, как купюры оказались в руке у женщины.
— Джимми, — позвала она, и секунду спустя мальчик появился снова. — Надень пальто и отведи этих двух профессоров в лес, где ты нашел бабочку. Покажи им то место.
— Хорошо, ма, — сказал мальчик и пошел одеваться.
Он вернулся одетым для прогулки. Хотя недовольное выражение не исчезло с лица матери, уговор был дороже денег. Она поцеловала мальчика и сказала, что будет смотреть за нами из окна с задней стороны дома.
— Если захотите купить ее, мы можем это устроить, — сказала она.
— Я свяжусь с вами по этому вопросу.
Мы улыбнулись, приподняли шляпы и последовали за мальчиком, который быстренько сбежал по ступенькам. Когда мы, обогнув дом, оказались на заднем дворе, Антоний сказал мальчику:
— Твоей матери палец в рот не клади.
— Папа тоже так говорит, — сказал Джимми.
Мы прошли через двор и сразу оказались в леске, среди дубов и виргинских сосен, — лесок этот, казалось, граничил со всеми домами на улице. Мы прошли по опавшим листьям тропинкой, протоптанной, вероятно, местными детишками. Тропинка петляла среди деревьев, проходила между густых кустов.
— И далеко тянется этот лес? — спросил Антоний.
— Не знаю, — ответил Джимми. — Мне разрешают ходить не дальше дюн.
Через несколько минут мы оказались на большой поляне, усеянной невысокими дюнами белого песка.
— Тут я ее и нашел, — сказал мальчик.
— А где именно? — спросил я.
Мальчик оглянулся, словно соображая.
— Вон там. — Он направился к ближайшей сосне и коснулся одной из веток.
— Джимми, — сказал Антоний, подходя к мальчику чуть ближе. — Мне кажется, что ты кормишь старого профессора Крамшафта баснями.
— Я нашел ее здесь.
— Я знаю, дальше тебе ходить не разрешают, — продолжил Антоний. — Но давай не будем себя обманывать — ни один парень не станет все время подходить к дюнам и останавливаться.
Мальчик покачал головой.
— Я теперь должен возвращаться.
Антоний наклонился, оказавшись лицом к лицу с мальчиком, и спросил:
— Значит, говоришь, ты и твои друзья никогда не заходили за дюны, — посмотреть, что там такое?
Я не верил своим глазам, но силач допрашивал мальчика.
Джимми было занервничал, но тут пиджак Антония чуть распахнулся. Лицо мальчика расплылось в улыбке:
— Эй, мистер, у вас пистолет.
Антоний выпрямился.
— Конечно, пистолет. Работа с бабочками — дело опасное. А ты любишь пистолеты?
— Ага.
Силач вытащил маузер и извлек из него обойму.
— Держи, — сказал он, протягивая пистолет мальчишке. — Можешь его подержать. И веди нас, Джим.
