Генри бережно завернул ее в бумагу, чтобы не разбилась.
— Рановато для Рождества. — Миссис Битти швырнула окурок из окна грузовичка.
— У Кейко завтра день рождения.
— Вот как?
Генри кивнул.
— Молодец, позаботился, — похвалила миссис Битти. И продолжала, не дав Генри заговорить: — А ты знаешь, что в таком виде твои подарки не пропустят? Вдруг там пистолет или пара ручных гранат — в красивой упаковочке, нате, получите!
— Но я хотел передать через забор, чтоб она сразу открыла…
— Не выйдет, дружок, все посылки вскрывает часовой на посту — правила такие…
Генри тряхнул коробку побольше — ту, в которой лежала пластинка. Может, снять ленту, и дело с концом?
— Не бойся, я обо всем позабочусь, — пообещала миссис Битти. И позаботилась.
На въезде в Пуйяллап миссис Битти свернула на стоянку у автозаправки. Съехала на самый край, подальше от насосов и служителя, с подозрением косившегося на них.
— Хватай коробки и пошли! — скомандовала миссис Битти, выпрыгивая чуть ли не на ходу.
Генри с подарками забрался следом за ней в кузов. Миссис Битти крякнула, подтаскивая тяжелый мешок, и рванула веревку. В мешке оказался рис.
— Давай сюда.
Генри протянул коробки, миссис Битти сунула их поглубже в мешок, забросала пригоршнями риса и завязала узел. Генри обвел взглядом мешки: интересно, что там, внутри? Он видел, как миссис Битти привозила инструменты солдатам, а иногда и заключенным. Надфили, пилки и прочий столярный инвентарь. Для побега? Нет, Генри видел, как возле лачуг плотничали старики — мастерили стулья, полки. Так вот откуда у них, должно быть, инструменты. От миссис Битти, из угловой палатки на черном рынке.
— Эй, чем вы там заняты с япошкой? — Из-за бензоколонки вышел служитель, с любопытством поглядывая на пожилую женщину и узкоглазого мальчишку.
— Никакой он не япошка. Он китаец, а китайцы — наши союзники, так что отвяжись! — Миссис Битти подтянула мешок с пластинкой поближе к переднему борту.
Служитель попятился к заправке, замахал руками.
— Я просто хотел помочь. Работа у меня такая.
Не ответив, Генри и миссис Битти залезли в грузовик и покатили дальше.
— Никому ни слова, понял? — предупредила миссис Битти.
Генри кивнул. И всю дорогу, до главных ворот лагеря, не раскрывал рта.
На четвертом участке Генри, как обычно, раздавал обеды. Миссис Битти потихоньку завоевала доверие начальника лагерной кухни, и теперь он заказывал блюда, которые были по вкусу японцам, — в основном рис, а еще суп мисо с тофу. Генри нравился аромат супа.
— Генри!
Генри поднял взгляд и увидел в очереди госпожу Окабэ, в грязных брюках и просторной вязаной жилетке с большой буквой О, нашитой на боку.
— Так это ты положил конец ужасной тушенке? Теперь у нас что ни день рыба и рис — ты постарался? — улыбнулась она.
— Не моя заслуга, но приятно подавать то, от чего сам бы не отказался. — Генри положил ей на тарелку рис и свиную отбивную. — Я привез Кейко подарки на день рождения. Передадите ей от меня? — Отложив черпак, Генри нагнулся за подарками.
— Почему бы не отдать ей самой? — Госпожа Окабэ указала на очередь. Кейко выглядывала из толпы, улыбалась и махала рукой.
— Спасибо, отдам… не нужно ли вам чего? Для семьи. Я могу провозить вещи в лагерь — то, что обычно передавать не разрешают.
— Спасибо за заботу, Генри, но пока нам всего хватает. Мужчинам требовались инструменты, но теперь они у нас есть. Обычный молоток пару недель назад был бесценным сокровищем, а теперь с утра до вечера стучат да пилят. Не пойму только, чего они стараются…
— То есть как — чего? — удивился Генри.
— Все равно мы здесь надолго не задержимся, это временный лагерь. Нельзя же всю войну спать в стойле, верно? Надеюсь, и не придется. Хватит с меня и месяца. Через несколько недель нас переведут в постоянные лагеря, в глубь страны. Мы даже не знаем куда. То ли в Техас, то ли в Айдахо. Скорее, пожалуй, в Айдахо, по крайней мере, мы так надеемся. Айдахо ближе к дому… к бывшему дому. Может быть, часть мужчин пошлют в другое место — туда, где нужны рабочие руки. Нас заставляют строить наши собственные тюрьмы — можешь представить?
Генри растерянно смотрел на нее.
— Как там дела в нашем квартале?
Генри не знал, что ответить. Как рассказать ей, что Нихонмати превратился в город-призрак? Все заколочено; разбитые окна, выломанные двери.
— Все хорошо, — выдавил он.
Госпожа Окабэ, видимо, почувствовала его неуверенность. Взгляд ее на миг затуманился грустью, она быстро коснулась глаза, будто смахнула соринку.
— Спасибо, что приехал, Генри. Кейко так по тебе скучает…
Взяв свой поднос, госпожа Окабэ отошла.
—
— Я же обещал… Ты сегодня красивая. Как дела? — У Генри вдруг пропали все слова.
— Представляешь, нас посадили сюда за то, что мы японцы, но ведь я
— Прости.
— Ты ни в чем не виноват, Генри. Ты так много для меня сделал, только я боялась, что ты меня забудешь.
Генри подумал о родителях. За всю неделю они не сказали ему ни слова. Отец не просто пригрозил отречься от Генри, но исполнил угрозу. И лишь потому, что Генри не отвернулся от Кейко. Мама все давно знает, наверняка сразу догадалась. Матери ведь всегда такое замечают. Плохо ест, мыслями где-то витает… От тех, кто тебя любит, не скроешь своих чувств. Но мама подчинилась отцу, и теперь он совсем один. И все из-за нее. Неужели это и есть любовь?
— Как я мог о тебе забыть? — пробормотал Генри.
Стоявший в очереди за Кейко старичок постучал подносом о стальной поручень стойки, откашлялся.
— Мне пора. — Кейко подняла поднос с едой.
— Я привез все, что ты просила, — и подарок.
— Правда? — Кейко просияла.
— Встретимся у ограды, где в прошлый раз, через час после обеда, хорошо?
Кейко кивнула и отошла. Генри наполнял тарелки, ставил на подносы, отвечал на слова благодарности, потом отнес в раковину кастрюли, залил водой, — и все это время из головы не шла одна- единственная мысль: Кейко снова исчезнет, и теперь уже неведомо куда.
Кейко прошла мимо поста, где на этот раз дежурили другие охранники, и встретила Генри у ограды, как они и условились. Посетителей в этот день было поменьше, люди стояли вдоль забора на изрядном расстоянии друг от друга.
День клонился к вечеру, резкий ветер нагнал тучи, затянувшие блеклое небо. Пахло дождем.
