спор, но всё покрыл бас: «Ты кончил, Рири? Ну что ж, молодой человек, придётся вам начинать сначала!» Поль угрюмо повиновался. Какая ему разница, рыть ли яму, строить ли укрепления? Ему теперь всё стало безразлично, он словно оцепенел и жил только мечтами о потерянном рае.
У Поля оставалась одна надежда: не может быть, чтобы Ника не беспокоило его исчезновение; в один прекрасный день он непременно придёт на пляж разузнать о нём. Каждый раз, когда на набережной появлялся какой-нибудь мальчик, у Поля начинало колотиться сердце. Но это оказывался то маленький блондин, то высокий брюнет, и ни одного огненно-рыжего. Неужели Николя забыл о нём?
В следующий четверг, в час полдника, Поль, хмурый и надутый, сидел возле палатки, рассеянно глядя в сторону города. Гранд Отель с его террасой, две башни церкви Святого Жака, неясные очертания крыш, заслонявших от него единственную, нужную ему, — скучное зрелище! Грустно жевал он свой бутерброд, прислушиваясь одним ухом к истории, которую господин Юло рассказывал ангелочкам. Все повести этого важного господина были в высшей степени нравоучительными и неизбежно заканчивались наказанием гадких детей. В данном случае речь шла об очень плохой девочке, которая ослушалась свою маму.
— Ей было запрещено ходить босиком, — изрекал господин Юло. — А что сделала она? Пошла на большое клеверное поле, осмотрелась и, увидев, что вокруг никого нет, сняла сандалии и поставила их на большой камень. Потом исходила всё поле вдоль и поперёк: клевер под босыми ногами был таким нежным, прохладным. По другую сторону поля оказался ручеёк. И вот весело шлёпает она по проточной воде, наблюдая за рыбками, словом, наслаждается вволю. Но спустя некоторое время девочка заметила, что солнце садится, и решила повернуть домой. Дошла до поля и не поверила своим глазам: пока она гуляла, поле скосили! Вместо мягкого, шелковистого клевера — одни колючки! Что ни шаг, — на ногах у неё проступает кровь, они распухли так, что она не может надеть сандалии. Тут она поняла — но слишком поздно, — что непослушание всегда бывает наказано. Ну, что вы думаете об этой скверной девочке? — этим вопросом заключил свой рассказ господин Юло, по-видимому считая его очень удачным.
Последовала пауза. Дети в ужасе смотрели друг на дружку. Фред проглотил последний кусок бутерброда.
— А много крови было у неё на ногах? — спросил он.
— Дело не в том, — терпеливо пояснил господин Юло, — ребёнок ослушался, вот главное. Если, например, Тото…
Поль внезапно выпрямился. За соседней палаткой возник чей-то тонкий силуэт, сверкнули на солнце волосы. Николя, наконец-то! Как сбежать? Как подойти к нему? Господин Юло только начал новую историю о том, как дурной мальчик пошёл кататься на коньках, несмотря на запрещение мамы. Удостоверившись, что он поглощен своим рассказом, Поль незаметно переместился вправо, чтобы оказаться вне поля зрения господина Юло. До него долетали обрывки фраз: «Он скользил… Послышался страшный треск…» Тут Поль бросился бежать и в несколько скачков очутился у палатки, где его ждал Николя.
— Какое счастье! — прошептал он. — Значит, ты ещё не забыл меня?
— Не будем терять время, — торопливо проговорил Ник. — Что произошло? Объясни мне всё быстренько!
Поль вкратце передал ему, какая произошла сцена в прошлый понедельник, и сказал об обещании, которое вынужден был дать, чтобы остаться в Дьепе.
— Если бы ты знал, какой я несчастный! — печально добавил он. — Господин Юло ни на шаг не отпускает меня, и мне так скучно, так скучно!
— Нытьём делу не поможешь, — заметил Николя, энергично почёсывая голову. — Слушай лучше, что я тебе скажу. Ты обещал не ходить больше в «Звезду», ну что ж, понятно — дал слово, держи! А вот насчёт встреч со мной ты не давал никаких обещаний?
— Нет, я не… — начал было Поль, и внезапно лицо его прояснилось. — Ты хочешь сказать, что снова придёшь? Правда? Да?
— А почему бы нет? Я тоже соскучился по тебе, и ты достаточно побегал, теперь мой черёд! Завтра в четыре часа я буду здесь, но не тут, за палаткой, нет, а вон там, у набережной, в том закоулке. — Он указал где. — Тебе это удобно? — спросил он. — Как ты думаешь, сумеешь улизнуть?
— Я найду способ, — прошептал Поль, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься ему на шею. — Спасибо, спасибо! Как ты меня подбодрил!.. Папа тогда страшно рассердился, знаешь…
— Да, он, кажется, у тебя довольно раздражительный, — поддакнул Ник. — Но ты сам виноват — чего-то боишься его!
И он рассказал последние новости. Шукетта всё еще больна и не хочет лечиться; тётя Мальвина ежедневно навещает её, поэтому у него работы по горло: таверна, посетители и всё прочее, а тут ещё Иветта упала и разбила себе колено; рана, неизвестно почему, воспалилась, и приходится класть компрессы. Словом, всё из рук вон плохо, а с дядей Арсеном сладу нет, брюзжит и всячески выражает своё недовольство: он не привык так жить.
— Ну, а теперь я ухожу, — закончил Николя. — Завтра в четыре рассчитывай на меня.
Поль поспешил к своей палатке. Несколько ребятишек присоединились к ангелочкам, и господин Юло — он, несомненно, был в ударе — начал третью историю. Никто не заметил отсутствия Поля, никто не обратил внимания на его приход, и он снова занял своё место на гальке. Поль на миг замер, словно боялся неосторожным движением расплескать своё счастье. В ушах у него ещё звучал голос двоюродного брата, и он про себя повторял его слова. Обе башни церкви Святого Жака, ещё недавно такие мрачные, теперь вырисовывались в синем небе светлые и ликующие: море, палимое солнцем, плывущая мимо лодка — всё радовало его сердце.
Наступил вечер, потом ночь и снова день. Чем дальше, тем медленнее текло время. Поль поминутно бегал от одних часов к другим в полной уверенности, что все они отстают. Когда на церковной колокольне пробило наконец четыре удара, он сидел с ангелочками на берегу. Ни рассказов, ни полдника. Господин Юло, углубившись в газету, казалось, забыл о бутербродах. Но теперь Поль ничего не боялся. Он отбросил лопатку и держался настороже, не спуская глаз с того закоулка у набережной, где должен был появиться Николя. Как только мелькнёт его рыжая шевелюра, он со всех ног бросится к нему, не думая о последствиях.
— Я есть хочу, — потянув его за рукав, сказал Тото.
Поль резко оттолкнул его, Тото поднял рёв. Господин Юло наверху отложил газету.
— Э, двадцать минут пятого! — крикнул он. — Идите есть.
Двадцать минут пятого, а Николя нет! Печально поднялся Поль по кремнистому склону. Он отложил бутерброд, не дотронувшись до него, а когда господин Юло хотел снова отослать его на пляж, он упрямо покачал головой.
— Ну и характер! — воскликнул господин Юло. — Что ж, дитя моё, изнывайте от скуки сколько хотите, если вам это больше по вкусу.
Поль до самого вечера просидел у палатки. Николя сказал: «Рассчитывай на меня». Раз он не сдержал обещания, значит, ему что-то помешало, и, конечно, что-то важное. Болезнь Шукетты? Рана Иветты? Поль строил одно предположение за другим, но не смел ни на одном остановиться. Время от времени он смотрел на лесенку набережной, на окаймлявшие её дома, последние в этой веренице — отсюда их не видать — примыкали к улице Вёле. Находиться совсем рядом с маленькой таверной и не иметь возможности побежать туда! Пройдут целые сутки вынужденного ожидания, пока он узнает, в чём дело.
Увы, сутки прошли, а Николя не появился; так было в течение всей недели. К следующему четвергу нервы Поля напряглись до предела, он представлял себе всё самое невообразимое: умерла мать Маринетты, Иветте пришлось отнять ногу, а может быть, Николя утонул, да, наверное, утонул, собирая ракушки или охотясь за креветками. Злой, рассеянный, насторожённый, бродил он по квартире, не находя себе места, а после обеда упрямо лежал возле палатки, отказываясь от бутербродов, отказываясь от игр, отказываясь от всего. Госпожа Юло торжествовала. Что, разве она не предвидела это? Такого несносного мальчика ещё поискать! Пусть бы отец отвёз его в Париж, как он и намеревался сделать.
— Но ты никогда не слушаешь меня, — пилила она мужа. — Теперь видишь, к чему это приводит! Предупреждаю тебя, если так будет продолжаться и впредь, я напишу Товелям!
— Право, я думаю, что этим и кончится, — признался господин Юло, — он начинает выводить меня из терпения своими капризами, этот Поль. А его привычка копаться в тарелке и ничего не есть… Счастье, что наши ангелочки не похожи на него!
