да, и с наградой в пятьдесят тысяч франков. Ты же читала письмо первого консула?
— Конечно, — она опустила руку в воду, наполовину прикрыв глаза. — Нам надо многое обсудить. Дэниел. — Его имя переливалось у нее на языке, как капля меда. Наклонившись, она провела под водой своим изящным пальцем по ноге Дэниела. — И не последнее место в нашей беседе будет занимать твоя маленькая акушерка, которая произвела очень сильное впечатление на моего мужа. Я буду ждать тебя снаружи.
Как изворотливый угорь, его рука взметнулась из воды и ухватила ее за запястье.
— О нет, — напряженным от ненависти голосом прошептал он. — Мне и здесь очень удобно. Говори, зачем приходила?
Ее лицо побледнело. Она попыталась вырвать руку.
— Я — жена первого консула, — сказала Жозефина, ее грудь бурно вздымалась. — Я не назначаю аудиенции мужчинам, когда они находятся в ванной.
Он ухмыльнулся и ослабил хватку.
— Аудиенции, говоришь? Как по-королевски это звучит, мадам!
Ей удалось вырваться. Но другая рука Дэниела оказалась проворнее. Он схватил целую охапку волос из ее искусно уложенной прически и рванул на себя. Медленно он приблизил к себе ее лицо. Глаза в глаза они смотрели друг на друга. Раньше он тонул в сверкающем омуте этих глаз, восторгался очаровательными чертами ее лица. Теперь же ему была противна эта незаслуживающая доверия женщина.
— Отпусти меня! — приказала она.
— О нет, — ответил он, накручивая на руку длинные пряди. — Ты пришла ко мне в ванну как шлюха, думая застать меня беззащитным.
— Ворон беззащитен? — спросила она с едва заметной дрожью в голосе. — Ты говоришь о нашем общении как о битве.
— Битве, которую я намерен выиграть, — заверил Дэниел, обладающий сведениями, полученными от Эмануэля. — Больше я не собираюсь плясать под твою дудку, Жозефина.
Она схватила бритву, которую он положил на тумбочку рядом с ванной.
— Будь осторожен в обращении со мной, Дэниел. Гражданин Марат[23] был убит в такой же ванне.
— Но ты ведь не Шарлотта Корде[24], моя дорогая, — он вырвал из ее рук бритву.
К ее чести, она не показала ни единого признака страха или боли.
— Я хорошо заплатила тебе за работу, — сказала она.
От нее пахло медом и вином. Дэниел весь передернулся.
— Ты недооценила меня, — безразличным голосом проговорил он, но хватка его оставалась железной. — Руби мертв.
Жозефина опустила свои длинные ресницы:
— Ты убил его.
Не вопрос, а утверждение. Дэниел продолжил:
— Монах тоже мертв, — он смотрел на нее не моргая, желая, чтобы она выдала имя человека, которого он убил в горах.
— Я не знаю ничего ни о каком монахе, — сказала она.
Дэниел внимательно вглядывался в ее лицо, но не заметил и намека на ложь. Она держалась хорошо, слишком хорошо, и он не мог быть уверен, был ли убитый каноник ее сообщником.
— Почему ты женился на ней, Дэниел? — вдруг спросила Жозефина.
Он отпустил ее волосы. Женщина неторопливо выпрямилась.
— Почему? — снова спросила она.
Он мог назвать ей сотню самых разных причин, и не последней из них будет та, что Бонапарт не оставил ему выбора. Но Дэниел скорее бы умер, чем признался в этом Жозефине.
— Я нужен ей, — просто ответил он.
— Ты нужен мне, черт возьми!
Он хрипло рассмеялся:
— О да, вы в отчаянии, мадам! Трясетесь от страха, что Бонапарт разведется с вами из-за вашего пустого чрева?
Ее рот задергался от боли и ярости.
— Но ты должна была получше изучить своего мужа. Когда бы он решил, что насытился тобой, он не стал бы долго раздумывать над участью принцессы. Женившись на Лорелее, я нейтрализовал ее. Теперь никто не сможет использовать ее в качестве пешки в политической игре.
— Ты предал меня, — произнесла она. — И заплатишь за это.
— Зря тратишь слова, дорогая. Твоему мужу понравилась Лорелея. Более того, он ожидает, что она будет консультироваться с твоим врачом по поводу твоего бесплодия. Если с ней что-нибудь случится, то тебе придется дать кое-какие объяснения Бонапарту.
На ее губах заиграла злорадная улыбка.
— Жаль, что никто так не заботится о Жане Мьюроне. Он все еще мой, и я могу делать с ним все, что захочу.
Жан Мьюрон. Другая ахиллесова пята Дэниела. Скрывая беспокойство, он положил локоть на край ванны.
— Твой муж по уши в долгах перед швейцарцами после последнего сражения. Нужно быть полным идиотом, чтобы расстраивать их.
— Какой ты стал заботливый, — сладким как патока голосом проворковала женщина. — Муж и патриот. Впечатляюще.
Дэниел решил выложить свою козырную карту.
— Но не так впечатляюще по сравнению с рассказом Эмануэля о том, что в действительности произошло со швейцарским золотом.
Она резко вздохнула, ее ноздри затрепетали.
— Как ты узнал об Эмануэле?
— Теперь это не имеет значения, — бросил он. Просто я знаю.
— У тебя нет доказательств.
— А может, и есть, — блефовал Дэниел.
— Но скажи мне, твоя маленькая жена знает о нас? Может быть, мы должны все рассказать ей? — злобно спросила Жозефина.
— Рассказать что? Что ты спала с кем попало, только бы выйти из тюрьмы, что использовала меня в качестве украшения своего салона?
— Ты просто ничтожество, — огрызнулась она. — Такое же ничтожество, как тогда, когда вышел из Карма и на коленях умолял меня выйти за тебя замуж.
Дэниел едва сдержался, чтобы не задушить ее. Ее смех, когда она отказала ему, эхом отозвался в его ушах, разозлив его. Тогда он был полон мечтаний, но теперь он знал их цену.
— Не более жалкий, чем ты, милая Жозефина, — сказал он. — Ты пришла сюда, провоняв потом своего любовника…
Вспышка ярости в ее глазах подтвердила его догадку.
— Как ты смеешь…
— Как я смею что, мадам? — он тихо рассмеялся. — Как я смею заикаться, что пока твой муж отсутствует, подвергая себя опасности, твою постель согревает Ипполит Шарль?
Жозефина замахнулась, чтобы залепить ему пощечину. Дэниел перехватил ее руку.
— Это все еще Шарль, да? — спросил он. — Или ты добавила другого жеребца в свою конюшню?
Он отпустил женщину и демонстративно вымыл руку. Потом Дэниел медленно поднялся из ванны. Она пожирала глазами его сильное тело.
— Это не твое дело.
Дэниел не мог поверить, что было время, когда он боялся ее. Он на самом деле верил, что эта
