безуспешно пыталась восстановить ход вчерашних событий. «Я была озабочена спасением попавшего в беду человека и не смотрела по сторонам. Без ведома настоятеля никто бы не пришел к месту завала. И отец Джулиан не стал бы скрывать от меня находку, если бы такая существовала. Видимо, у меня слишком разыгралось воображение. И я устала», — успокоила себя Лорелея, отправляясь в обратный путь. Близилось время обеда, и ей необходимо было навестить Вильгельма.
Лорелея вошла в лазарет и осторожно прикрыла за собой входную дверь, сразу же отгородившись от весеннего ликующего мира за порогом. Бесшумно ступая, она прошла по темному коридору и отворила дверь в палату. Мужчина лежал с закрытыми глазами. При ее появлении его темные ресницы дрогнули.
— Что вы крадетесь, Лорелея? Входите смело, я не сплю.
Девушка подошла и села на стоявшую рядом с кроватью табуретку.
— Как вы себя чувствуете?
— Отлично. Если бы еще не это, — он указал на загипсованные, руку и ногу.
— Болит?
— Нет. Очень мешает.
— Вам придется потерпеть, пока заживут раны, — сказала девушка. — Вильгельм, я боюсь показаться навязчивой, понимаю, что прошло очень мало времени, но… вы вспомнили что-нибудь?
— Нет.
— Извините. Я тороплю события. Не буду больше докучать вам расспросами.
На улице послышались шаги, хлопнула входная дверь, и через минуту в палату вошел Сильвейн, неся перед собой поднос с обедом.
— Я видел, как ты шла к лазарету, и попросил Маурико приготовить порцию для тебя. Ты ведь не пойдешь в трапезную?
— Нет, Сильвейн. Я пообедаю здесь.
— Маурико приготовил суп, замечательный пирог и рыбу. И еще я вам принес по бокалу пива и сыр. Обедайте. Я пойду.
— Спасибо тебе, Сильвейн.
Лорелея ловко расставила тарелки и налила суп.
— Вам еще нельзя садиться, чтобы есть самому. Мне придется первое время кормить вас с ложечки.
Мужчина запротестовал:
— Не возражайте. Иного выхода нет.
— Хорошо, — сдался он. — Но я не голоден.
Девушка растерянно посмотрела на него:
— Вам не нравится наша пища? Но, поверьте мне, Маурико прекрасно готовит.
Чтобы не заставлять себя долго упрашивать и успокоить расстроенную его отказом девушку, Дэниел согласился.
— Вам понравился обед? — робко спросила Лорелея, когда трапеза была закончена.
— Да, Лорелея. И не беспокойтесь так обо мне. Маурико, действительно, замечательно готовит. Но если человека вынуждают обстоятельства, он может обойтись без еды или утолять голод, чем придется.
— Но ваше пребывание в нашем приюте тоже вынужденное. А вы, вероятно, привыкли к более изысканным блюдам. Послушайте, — воскликнула девушка, пораженная внезапно пришедшей ей в голову мыслью, — а вдруг вы — знатный господин, состоявший на службе при дворе? Вы видели Бонапарта, его жену, блестящих придворных кавалеров и дам, — мечтательно продолжала она. — Но по какой-то причине вынуждены скрываться и бежать, переодевшись в чужое платье.
«Я бы давно уже сбежал, будь на то моя воля», — невесело подумал Дэниел, но вслух произнес:
— Ваше воображение нарисовало для меня слишком роскошную жизнь. Не думаю, чтобы я залетал так высоко.
— Хорошо, если вы не изгнанный знатный господин, — легко согласилась Лорелея, — то, может быть, вы — военный разведчик, посланный произвести разведку на перевале Большой Сен-Бернар.
Бонапарт собирается этой весной перейти его вместе со своей армией, направляясь в Италию.
Дэниел знал об этом плане. Бонапарт был последним человеком, с которым бы он хотел сейчас встретиться.
— В таком случае, мы очень скоро все выясним, — усмехнулся Дэниел.
— А, может быть, вы — шпион, — с детским восторгом предположила она, — рискующий жизнью, чтобы проникнуть в австрийскую армию в Италии.
Дэниел отвел взгляд. От резкого движения в голове все поплыло. В прошлом он уже оказывал подобные услуги. Шпионить — это как бы «между прочим», основная его работа заключалась в выполнении более темных дел. Знает ли она о Вороне? По-видимому, нет, потому что весело продолжила:
— А может быть, вас привело на перевал что-то более личное?
— Что-то личное?
Девушка кивнула, и ее каштановые кудряшки подпрыгнули в такт движению головы.
— Возможно, вы бежите от неудачного брака или надоевшей любовной связи.
— У меня такое предчувствие, что когда я все вспомню, вы будете разочарованы, — осторожно заметил Дэниел.
Лорелея допила свое пиво и поставила стакан.
— Давайте-ка я лучше сейчас осмотрю ваши раны, — быстро сказала девушка и откинула одеяло, которым был укрыт мужчина.
Дэниел инстинктивно почувствовал ужас от предстоящей процедуры. Он не любил, когда люди находились слишком близко от него или прикасались к нему.
— Пожалуйста, прекратите сопротивляться, — сказала Лорелея. — Не терплю скромных, стеснительных пациентов.
Она приподняла ночную рубашку над его вывихнутым коленом.
— Черт возьми, Лорелея!
— Не ругайтесь, пожалуйста.
— Но…
— А я-то уже надеялась, что вместе с памятью вы потеряли и скромность, — она вздохнула. — К сожалению, я ошиблась. Не нужно меня стесняться, Вильгельм. Сейчас я не женщина, а врач.
Вдруг Дэниелу в голову пришла ужасная мысль.
— Кто переодевал меня прошлой ночью?
— Кажется, Сильвейн. Не вздыхайте с таким облегчением. Я тоже при этом присутствовала, — сказала она и ехидно усмехнулась. — Вы не первый, кто шокирован тем, что я оказываю помощь мужчинам. В прошлом году я вскрывала фурункул на ягодице одного мужчины. Его жена чуть не упала в обморок. — Лорелея пожала плечами. — Доктора-мужчины лечат женщин ежедневно. Не понимаю, почему люди не могут примириться с обратным.
Девушка вновь занялась его коленом. Приподняв выше край его одежды, она наклонила голову.
— Очень впечатляюще, — пробормотала Лорелея. — Она огромна.
— Что? — спросил Дэниел.
Он поборол желание опустить на место рубашку.
— Ваша гематома.
Он вспотел.
— Моя… что?
— Ваше распухшее колено.
Из груди мужчины вырвался облегченный вздох.
— Ох!
— Болит?
— Нет.
Лорелея надавила на опухоль. Он вздрогнул и поморщился от боли.
— Лгун, — бросила она. — Давайте теперь взглянем на вашу руку.
