– Я спросил у бабушки, а она… а учительница мне пару влепила!
Ангелина Дормидонтовна встала.
– Я не буду с вами играть, у меня начинается сериал.
Когда она вышла, Катка спросила:
– И что сказала бабушка?
– Она сказала: песок встречается в песочницах, а иногда – в почках.
Копейкина подавила смешок.
– Великолепно!
– Вам великолепно, а когда мне на уроке русского языка нужно было в домашнем задании поставить во множественном числе слово «сук», бабушка сказала – надо писать: «суки». Теперь в дневнике две пары рядышком красуются.
Катка подпрыгнула на стуле.
– Ты что?
«Как я могла забыть?»
Дневник… ну конечно же, дневник! Татьяна на протяжении нескольких лет вела дневник. Катарина не раз слышала от подруги, как та грозилась написать книгу о шоу-бизнесе, куда войдет много интересных и скандальных записей из ее дневника.
Нужно немедленно позвонить матери Тани и взять ключ от квартиры Карповой. Ведь если Катарине удастся найти дневник Танюши, она наверняка сможет узнать, что же на самом деле произошло с ее подругой.
Услышав голос Копейкиной, Варвара Наумовна быстро проговорила:
– Каточка, а я сама собиралась тебе позвонить, есть разговор. Сможешь подъехать завтра утром?
– Приеду, я, собственно, поэтому и позвонила, мне надо взять у вас ключи от Таниной квартиры, я хотела…
– У меня нет ключей.
– Как так?
– Таня забрала связку еще зимой.
– Но почему?
– Катуш, завтра сама все поймешь.
«Как странно она разговаривала. И почему Танька забрала у матери ключи? Что вообще происходит?»
Катарина хотела пройти в ванную, но, услышав, как в коридоре спорят Ангелина Дормидонтовна с Луизой, плюхнулась в кресло, пытаясь воссоздать в памяти свой последний разговор с Карповой.
Глава 7
Утром, осушив два стакана персикового нектара, Катка пулей вылетела из квартиры. До дома Варвары Наумовны она добралась, миновав пробки. Очевидно, пустые дороги объяснялись погожим выходным днем. Многие москвичи еще с вечера благополучно отбыли на свои вожделенные шесть соток, давая тем самым возможность оставшимся в городе почувствовать себя королями на дороге.
Припарковавшись у маленького магазинчика, Катка направилась в прохладное помещение в надежде купить ледяной минералки.
За прилавком, без явного интереса рассматривая старый журнал, скучала продавщица.
– Дайте самую холодную воду, – попросила Копейкина.
– Холодной нет, – апатично ответила женщина.
– Совсем?
– Совсем. Холодильник сломался, все напитки комнатной температуры.
– Ладно, я куплю минеральную воду без газа.
– Без газа нет, вчера закончилась, сегодня еще не привезли.
– Тогда сок… виноградный.
– Виноградного нет, из соков в ассортименте только яблочный и апельсиновый.
Катарина начала выходить из себя. Что за магазин: одно не работает, другого нет, третье не завезли!
– Хорошо, яблочный сойдет.
Все так же апатично продавщица прошла к прилавку, достала пакетик сока и пробила чек.
На улице Катка открыла упаковку и сделала несколько больших глотков, а уже через минуту сильно пожалела о содеянном: жажда, естественно, утолилась, но тело моментально покрылось потом.
Чувствуя себя рабом на плантации сахарного тростника, Ката поплелась к подъезду Варвары Наумовны.
Открыв дверь, пожилая женщина прищурилась. Катарина с грустью констатировала: за последнюю неделю мать Татьяны сильно сдала. Если на похоронах она еще держалась, вероятнее всего, на таблетках, то сейчас, оставшись один на один со своим горем, Варвара Наумовна полностью посвятила себя скорби.
Поправив на голове черную косынку, женщина попыталась улыбнуться.
– Каточка, проходи.
– Я не рано?
– Что ты, я ночами спать не могу. Как лягу, перед глазами возникает лицо Танюши… какой тут сон! Пробовала принимать снотворное, не помогает, а голова после таблеток целый день тяжелая.
– Аня так и не приехала?
Младшая сестра Татьяны жила с семьей в Мурманске.
– Говорит, с работы не отпускают. Я спрашиваю – как такое может быть, у тебя сестра умерла, они обязаны дать отпуск за свой счет. А та мне про нынешние времена вещать начинает: дескать, она уедет, а потом работы лишится.
Катарина кивнула, она прекрасно понимала: времена сейчас не те. Взять хотя бы инцидент с Кругловым – Константин Вольдемарович прилюдно заявил: горе – горем, а работа на первом месте. Она не должна страдать ни при каких обстоятельствах.
Да… времена изменились, люди стали жестче, чужое горе мало кого волнует.
– Что мы в коридоре-то стоим, проходи, хочешь, в кухню, хочешь, в комнату.
Катка прошла в маленькую комнатушку и села в старенькое кресло, покрытое застиранным светло- голубым пледом.
Варвара Наумовна, устроившись на стуле, после минутного молчания, глядя на подругу дочери, поинтересовалась:
– Скажи, ты знала, что Таня вышла замуж?
Катарина подпрыгнула.
– Замуж? Танька?!
– Значит, не знала, твоя реакция говорит сама за себя.
– О чем вы, Варвара Наумовна?
– Сама пребываю в состоянии шока, сначала известие о ее смерти… а потом, как снег на голову, свалился ее новоявленный супруг. Того и гляди, шарики за ролики заедут.
– Ничего не понимаю, объясните, откуда вы это взяли?
– Он сам ко мне заявился перед похоронами. Я сначала-то не сообразила, о чем мужик говорит, а когда дошло до меня, я чуть сознание не потеряла. Оказывается, они с Татьяной жили больше года, и заметь, не гражданским браком, он паспорт показывал… они расписаны!
Катарина старалась переварить услышанную информацию.
– Варвара Наумовна, я ничего не знала о ее замужестве. Более того, недели три тому назад я приезжала к Танюхе в гости, и никакого мужа в квартире не наблюдалось.
– Вот-вот, о чем и речь, я сама была у Татьяны месяц назад, с ночевкой. В ванной стояла одна зубная щетка, согласись, странно?
– И что вы думаете?
– Ой, милая моя, не знаю! Анька говорит, мужик – аферист, охотившийся за квартирой, советует обратиться в суд. Только какой мне сейчас суд, я едва на ногах держусь.
