Лисандр подполз к огню и выхватил из него обгоревший локон отца. Он поднял голову и взглянул в глаза жрицы. Та все еще смотрела на него, протянув руку. Ее губы шевелились, она что-то шептала про себя, стараясь, чтобы эти слова не слетели с ее уст.
Лисандр кивнул.
Глава восьмая
— Ты вожак и не вожак, — пронзительно выкрикнула Пифия. — Ты попал в рабство к самому себе. Ты должен освободить себя, дитя двух миров.
Пифия задыхалась.
— Ты сам заковал себя в цепи, — продолжила она. — Не бойся, твоя судьба написана в твоем сердце.
Пифия замерла на табурете, ее голова безжизненно поникла, а волосы закрыли лицо. За пещерой снова завыл ветер. Один из жрецов резко кивнул головой в сторону выхода. Прорицание закончилось.
Небо стемнело. Хотя было раннее утро, казалось, будто наступили сумерки. Когда Лисандр покинул пещеру, пошел сильный дождь и запахло бодрящей свежестью.
— Должно быть, Аполлон сердится, — сказал жрец, стоявший у входа в пещеру.
У Лисандра кружилась голова. Он подумал, что причиной тому благовония, но что-то подсказывало ему, что дело не только в этом.
Слова Оракула были не совсем понятны, однако точны. Неужели она действительно знала, что он носит с собой локон волос, или просто догадалась об этом?
Дитя двух миров — как она узнала, что он родился в смешанном браке?
Лисандр поднял голову и попробовал дождь на вкус. Какая же судьба могла быть написана в его сердце?
Жрец осторожно спускался вниз по дорожке, покрывшейся жидкой грязью.
Лисандр бежал трусцой, разбрызгивая лужи. Оказавшись внизу, он заметил, что желающих попасть к Оракулу прибавилось. Следующей в очереди стояла Чилонис. Девушка промокла до нитки, но улыбнулась, увидев Лисандра.
— Что там было? Как она выглядит? — спросила она.
Лисандр пожал плечами, ища верные слова. Все это казалось чем-то таинственным, даже немного страшным.
«Следует ли рассказывать ей об этом?» — подумал он.
Юноша видел, как глаза его новой знакомой загорелись от волнения, и не посмел сказать, что девушка может уйти от Оракула… в полной растерянности.
Лисандр улыбнулся и положил ей руку на плечо.
— Сама увидишь, — ответил он. — Могу поспорить, Пифия скажет, что ты станешь лучшим атлетом.
— Что ты будешь делать теперь? — спросила Чилонис.
— Я должен вернуться в Спарту, — ответил Лисандр. — Новый наставник казармы, о котором я тебе рассказывал, более терпелив, чем прежний, но я не стану испытывать его терпение.
Чилонис неожиданно наклонилась и поцеловала юношу в щеку.
— Лисандр, еще раз спасибо, что выручил меня из беды.
В небе сверкнула молния, и раздались мощные раскаты грома.
— Похоже, от хорошего дождя мне не уйти, — сказал Лисандр, и Чилонис улыбнулась.
— Так угодно богу. Прощай, Лисандр. Может, когда-нибудь снова встретимся.
— Я тоже так думаю.
Лисандр побежал вниз. Он выбрал крутой спуск, перескакивая с камня на камень и огибая кустарники. Он не понял слов Оракула, но они, тем не менее, принесли ему облегчение. Судьба была в его руках, она написана в его сердце. За нее лишь надо ухватиться.
Дождь освежил Лисандра и после долгого пути к Оракулу пришелся кстати. Дождь смыл всю грязь, накопившуюся в нем по дороге. И более того. Казалось, что дождь очистил также его дух, смывая все несчастья и боль, выпавшие на его долю за последние месяцы.
Когда Лисандр добрался до пристани, его одежда прилипла к телу, а пальцы посинели от холода.
— Чему ты так радуешься? — ворчливо спросил лодочник, когда Лисандр сел к нему. Сам он даже и не догадывался, что улыбается.
— Не знаю, — ответил юноша.
Когда лодка отчалила от берега и устремилась к заливу, а проливной дождь усеял поверхность воды миллионами пузырьков, Лисандр почувствовал себя так, будто заново родился. Он был готов вернуться в казарму.
Казалось, что его возвращение в Спарту заняло меньше времени, чем визит к Оракулу. Достигнув окраин спартанской территории, Лисандр остановился на дороге.
Как хорошо возвращаться в родные места. Ему не терпелось рассказать Леониду и другим о своей встрече с Оракулом. Юноше понравилась свобода и неизвестность предыдущих дней. Как только он наденет красный плащ, на него снова лягут прежние обязанности.
Он погладил лежавшую в кармане пращу. Во время путешествия она была его единственным оружием.
«Иди вперед, Лисандр, — твердил он себе. — Пора снова почувствовать на своей руке щит».
Пока он шел по улицам Спарты, стук молотков в каждой кузнице и дворе свидетельствовал о недавней войне. Весь город трудился, чтобы пополнить запасы оружия, утраченного во время сражения с персами. Во всем другом не замечалось никаких изменений. Илоты работали на полях, спартанцы тренировались в своих казармах.
Лисандр видел, как они совершают маневры у реки, и слышал, как вдали звучат громко отдаваемые наставником приказы. Ему хотелось узнать, как себя чувствует Кассандра. Как нелепо они поссорились! Юноша решил, что завтра же пошлет к ней Идаса с весточкой.
Уже стемнело, когда он явился в казарму. Из темноты на него залаяла собака. Лисандр прокрался на кухню, где нашел остатки обеда — холодный суп и жесткий сыр.
Сев на скамью и прислонив голову к стене, он почувствовал, как его одолевает накопившаяся за шесть дней усталость. Его отяжелевшие веки сомкнулись.
— Путешественник вернулся! — раздался голос. — И все проспал. Видно, он уже перенял расхлябанность северян.
Открыв глаза, Лисандр увидел Аристодерма, стоявшего перед ним вместе с каким-то илотом.
Юноша догадался, что проспал всю ночь, неудобно прислонившись к стене. Он выпрямился.
— Извините, наставник. Я вернулся поздно, и, наверное…
Аристодерм нахмурился.
— Приведи себя в порядок, — велел он. — Ты воняешь, как фракиец. [20]
Спотыкаясь, Лисандр вышел из казармы, помылся у колодца, а затем направился в спальное помещение. Надев свежую тунику, он присоединился к уже завтракавшим ученикам.
Орфей был потрясен, увидев его.
— Ты вернулся! — сказал он. — Как все прошло?
Лисандр сел рядом с другом и заметил, что остальные перестали есть и начали прислушиваться к их
