забилась жилка у ее виска. Ему хотелось отвернуться, чтобы не видеть Юлиану. Он не желал быть свидетелем ни ее мужества, ни ее отчаяния. Барон не должен ни жалеть ее, ни – да простит его Бог – восхищаться ею.
Стивен чувствовал себя заблудившимся в лабиринте: искал выхода и не находил. Генрих быстро состарился и стал невыносимым. Он был непредсказуемым, как океанские ветры. Но его страсть к мести оставалась неизменной.
– Лорд Уимберлей, – произнес Генрих величественным тоном, – я предлагал вам в жены красавиц англичанок, богатых, получивших прекрасное воспитание. Вы всем отказывали. Вы не заслужили ничего лучшего, чем цыганскую девушку. Де Лассе никогда не брезговали простолюдинами.
Снова последовал взрыв смеха. Но веселье становилось натянутым. Когда король разражался жестокими оскорблениями, все боялись, что в следующий раз острое лезвие его гнева обратится к ним. Томас Кромвель откашлялся и сказал:
– Сир, для знатного человека жениться на простой цыг...
– Замолчи, ты, тонконогая пичужка, – обрушился король Генрих на лорда-хранителя печати. – Мужчины гораздо благороднее Уимберлея женились на женщинах низкого происхождения.
«Анна Болейн»[8], – мрачно подумал Стивен. Эта женщина потрясла монархию до основания, хотя была всего лишь дочерью тщеславного фермера. Развод с Екатериной Арагонской и женитьба на Анне Болейн не были признаны римским папой, что послужило поводом для разрыва с Римом.
Кромвель поморщился, но со свойственным ему апломбом продолжил:
– Все же, думаю, это нужно обсудить с духовенством.
– Мой дорогой Кромвель, предоставь это мне, – Генрих повернулся к Стивену. – Ты сделал свой выбор? Или ты женишься на девушке, или ее повесят за воровство.
– Ей нужно вымыться, – начал Стивен, – и ей понадобятся месяцы, чтобы выучить новый катехизис. И тогда, возможно...
– Нет! Приведите сюда священника! – оборвав попытки Стивена уклониться от свадьбы, король величественно махнул рукой. – К черту всякие запреты и церемонии с обручением. Мы поженим их немедленно.
Вечер опустился на старый сад у часовни. Придворные шли по пятам за королем, как стая морских чаек, преследующих рыбацкую лодку. Приглушенный шепот растворялся в благоухающем ночном воздухе.
Опустошенная, ничего не чувствующая Юлиана шла вперед, перебирая пальцами колючий тисовый лист. Жесткие края листа кололи ей кончики пальцев. Она представления не имела, о чем говорить с этим незнакомцем. По приказу короля он стал ее мужем.
Стивен де Лассе обернулся к Юлиане. «Стивен». Только во время поспешной, почти тайной церемонии она узнала его имя, ей пришлось произнести клятву пожизненной верности этому высокому неулыбающемуся лорду.
Никто не в силах разлучить тех, кого соединил Бог.
Эти страшные для нее слова, произнесенные священником, продолжали звучать в ее ушах. Интересно, что он ощущал, когда произносились эти слова.
Барон стоял в тени у кустов боярышника. Легкий бриз перебирал его золотистые волосы, подобно пальцам влюбленной женщины. У него было необыкновенное лицо. Юлиане никогда не приходилось встречать подобное выражение, а игра света и тени только усиливали его необычность. В глазах Стивена отражался свет, и Юлиана снова увидела в них боль и страх, Застывший, затаившийся страх.
– Он всегда так жесток? – спросила девушка.
– Ты имеешь в виду короля? – Стивен говорил тихо, но голос его звучал отчетливо.
Юлиана кивнула.
– А кто еще манипулирует судьбами людей, как шахматными фигурами?
Уимберлей прижал ладони к железной ограде сада. Какое-то мгновение он стоял молча, рассматривая острые зубцы ограды.
– Он и страстен, и капризен одновременно. Генрих был вторым сыном. Отец его почти забыл. Смерть старшего брата неожиданно сделала его наследником престола, и он ухватился за власть обеими руками, как будто кто-то может отобрать ее. Когда человек такого характера становится королем и главой церкви, следует ли удивляться его жестокости.
– Почему ему доставляет удовольствие мучить вас?
Горькая улыбка коснулась губ Уимберлея, и она поняла, что Стивен не скажет ей правды.
– Твое неудовольствие удивляет меня. Король спас тебе жизнь.
– Я бы предпочла свободу, – заявила девушка.
– Для чего тебе свобода? – Голос Стивена звучал язвительно. – Чтобы вернуться к цыганам, которые используют тебя как прислугу и сделают из тебя женщину легкого поведения?
– А вы, милорд? – резко спросила Юлиана. – Во что вы меня превратите?
Стивен де Лассе подошел ближе, его фигура заслонила ей тропинку. Юлиана не сдвинулась с места, хотя инстинкт подсказывал ей, что нужно бежать от этого человека. Опасность была рядом с ней, на расстоянии протянутой руки.
– Моя дорогая грязнуля, – нежно ответил он, подражая голосу влюбленного, – я только что превратил тебя в баронессу.
Насмешливый тон Стивена уязвил ее гордость.
