Он выехал наперерез Юлиане.
Обученный цыганами конь Юлианы повел себя необычно. Вместо того чтобы перейти на другую тропу, жеребец резко остановился и отпрянул назад. Отшлифованные копыта взметнулись в воздух, глаза жеребца бешено вращались, белки сверкали. Конь громко заржал.
– Юлиана! – вскрикнул Стивен, натягивая поводья, чтобы остановить свою лошадь.
Жеребец встал на дыбы, но Юлиана будто срослась с ним. Когда конь опустил копыта, Стивен услышал, как Юлиана быстро и шумно вздохнула.
– Держись! – кричал он, соскочив с лошади и припустившись к ней бегом по полю. – Боже мой, Юлиана, держись, смотри не упади.
Но жеребец под Юлианой не успокаивался. Как только его передние ноги коснулись земли, задние тут же взметнулись высоко вверх. Конь продолжал попеременно бить то передними, то задними копытами, пытаясь сбросить всадницу. За все это время Юлиана не издала ни единого звука. Она лишь пыталась удержаться в седле и укротить своего жеребца. Стивену никак не удавалось приблизиться к нему.
Казалось, прошла целая вечность, а не какие-то секунды. Стивен проклинал себя, наблюдая, как жена борется за жизнь. Он снова и снова выкрикивал ее имя, чувство беспомощности охватило его.
Ты и от нее решил избавиться? Эти слова короля звучали у него в голове.
Но затем жеребец начал понемногу успокаиваться. Ловкие руки Юлианы умело управляли поводьями, и наконец конь остановился и опустил голову, бока его раздувались, словно кузнечные меха.
Юлиана откинула волосы с лица и посмотрела на Стивена. Он приготовился выслушать слова упрека.
Но вместо этого она рассмеялась. Ее радостный смех, идущий от самого сердца, заполнил все вокруг. Она протянула руки, как бы желая обнять пространство вокруг себя.
– Это просто замечательно! – крикнула девушка. – Я даже не думала, что ты способен на такие шутки.
– Шутки? – взорвался он. Все его чувства были напряжены. Он, словно глупое животное, потерял над собой контроль, хотя и прилагал все усилия, чтобы успокоиться.
Юлиана грациозно соскочила с коня, юбки ее заколыхались и опустились на мокрую от росы траву.
– В Новгороде мы тоже играли в такую игру. Хотя папа считал, что эта игра опасна для девочек, главный конюх часто позволял мне принимать участие в ней.
Стивен прошел по траве, схватил ее за плечи и крепко прижал к своему бьющемуся сердцу. Юлиана подняла к нему свое улыбающееся лицо.
И затем, давая волю давно сдерживаемой страсти, он поцеловал ее. Но даже касаясь ее губ, он приказывал себе остановиться, хотя его охватило такое желание, что осторожность исчезла, словно погасшая на небе звезда.
Юлиана обняла его за шею, вздох ее коснулся губ Стивена. Это еще больше обострило его желание, он провел языком по ее губам. Подвергая себя танталовым мукам, он наслаждался мягкой нежностью ее губ, чувствовал запах выпитого ею вина, слышал ее слабые стоны.
Опустившись на одно колено, Стивен притянул Юлиану к себе. Девушка не сопротивлялась, она словно таяла в его объятиях. Будто давно мечтала об этом моменте.
– Ты зажгла во мне огонь, – прошептал Стивен прямо в ее губы. Признание само слетело с его уст. Он снова поцеловал ее, на этот раз крепче, и они опустились на росистую траву, пахнущую полевыми цветами. Даже постель из лебяжьего пуха не показалась бы им более мягкой.
Когда Стивен прилег на траву рядом с ней, его охватило горячее чувство, и боль, державшая его в тисках столько времени, стала ослабевать и проходить. Он пробовал языком вкус ее губ так, будто отыскивал ключ к ее душе. А затем его руки начали ласкать Юлиану, и он вдруг понял, что испытывает к ней не только плотское желание: ему хотелось доставить ей наслаждение, он благоговел перед нею.
А Юлиана прильнула к Стивену с такой безудержной радостью, что поразила его. Натура ее была сложна и таинственна. И она была страстной, и эту страсть Стивену захотелось испытать.
Он коснулся ее волос, уступая давно возникшему желанию. Тонкие, как осенняя паутина, и невероятно мягкие, они струились теплыми ручейками сквозь пальцы.
– Мягче, чем соболиный мех, – прошептал Стивен, касаясь губами волнистых волос. – Я так и думал.
Голова Юлианы откинулась назад, луна осветила изгиб ее шеи. Он коснулся губами пульсирующей жилки, Почувствовал языком вкус ее кожи. Пальцы Стивена расстегнули шнуровку ее блузки и высвободили ей плечи. Лунный свет пролился на грудь Юлианы. Изумление, смешанное с суеверным страхом, охватило его, так как еще ни одна женщина не казалась ему такой прекрасной. Рука его дрожала, когда он брал в ладонь сначала одну грудь, потом другую.
О Боже! Стивен уже забыл ощущение от прикосновения к шелковистой коже женской груди. Ощущение было странным и чересчур экзотичным для мужчины, состоящего из мускулов и загорелой кожи, мужчины, привыкшего держать себя в узде.
Он почувствовал, как затвердели ее соски. Опустив голову, Стивен стал их нежно ласкать губами. Юлиана негромко стонала.
Спина ее выгнулась. При свете луны она казалась таинственной язычницей, искусительницей. Стивен захватил губами сосок и стал его ласкать языком. Желание горело внутри него, он испытывал бесконечную нежность к девушке. Он ощущал также радостную уверенность в том, что был первым, кто привел ее в состояние невыносимого блаженства и сладостной муки.
И все же где-то глубоко тревожила мысль о том, что он не должен заходить далеко в отношениях со своей формальной женой. Но Стивен проигнорировал это предупреждение о сдержанности, воспитанной в себе за последние годы. Он понял, что в Юлиане проснулись давно дремавшие в ней томная страсть, сексуальное влечение, женская тоска по нежности.
