— Вы начинаете меня раздражать, — заявил Джордж.
— Вы, случайно, не Джордж Беллами? — спросил коп.
— Да, но как вы…
— В таком случае, мэм, — обратился офицер к Клэр, — вынужден попросить вас выйти из машины. И держите свои руки на виду.
Сердце ее сжалось. Она страшилась этой минуты с тех пор, как узнала, что за ней охотятся. Это начало конца! Двигаясь, как заводная кукла, она лихорадочно размышляла. Подчиниться его приказу? Или попытаться сбежать?
— Послушайте, — возмутился Джордж. — Может, вы объясните, почему мы вас так интересуем?
— Джордж, человек исполняет свою работу, — сказала Клэр, надеясь этим умилостивить копа. Дав ему знак сидеть спокойно, она подчинилась приказу и неловко вылезла наружу, придерживаясь за ручку дверцы.
Но полицейский воспринял вопрос Джорджа совершенно естественно.
— На станцию поступил звонок относительно вас и мисс… — Он заглянул в права, прикрепленные к его планшету. — И мисс Тернер. Звонок от члена вашей семьи. — Он посмотрел на распечатанный листок на планшете. — От Элис Беллами.
Клэр вопросительно оглянулась на Джорджа.
— Это моя невестка, — виноватым тоном пояснил он.
— Сэр, ваша семья очень за вас волнуется, — сказал коп и пристально посмотрел на Клэр.
За зеркальными стеклами очков она не могла разглядеть его глаза, но отлично видела свое отражение: средней длины темные волосы, большие темные глаза. Обыкновенное, как она надеялась, ничем не примечательное лицо. Она всегда стремилась к тому, чтобы быть незаметной, незапоминающейся. Забытой!
Она заставила себя принять спокойное выражение.
— А это преступление? — спросила она. — Иметь волнующихся родственников?
— Они не просто волнуются. — Офицер Толли положил руку на кобуру со служебным оружием. Она заметила, как он ослабил ремешок. — Семья мистера Беллами серьезно озабочена по поводу вас.
Она с трудом перевела дыхание. Семья Беллами была очень богатой. Может быть, эта невестка приказала тщательно проверить ее прошлое. И эта проверка обнаружила в прошлом Клэр кое-что подозрительное.
— Что именно вызывает их озабоченность? — едва выговорила она пересохшими от ужаса губами.
— О, постойте, не говорите. Я сам попробую догадаться! — сказал Джордж и оглушительно расхохотался. — Они думают, что вы меня похитили!
Глава 2
— Повтори, что она сделала? — закричал Росс в одолженный ему мобильный телефон.
— Извини, связь ужасная, — ответила его кузина Айви, звонившая из своего дома в Санта-Барбаре. — Она похитила дедушку.
Росс непривычно легко передернул плечами. Последние два года он таскал на себе двадцать фунтов веса обмундирования с бронежилетом и защитным шлемом. Теперь он отправлялся домой, и эта тяжесть исчезла. Он сдал эту броню, стряхнув с себя, как личинка сбрасывает линялую шкурку.
Но, судя по словам кузины, на гражданке тоже было не безопасно.
— Похитила?! — невольно выкрикнул он. Страшное слова привлекло внимание, он махнул рукой, показывая, что все в порядке, и отвернулся от любопытных взглядов.
— Ну да! Мама говорит, он нанял какую-то медсестру по электронному объявлению, она похитила его и отвезла в какое-то отдаленное горное место в округе Ольстер.
— Бред какой-то, полная чепуха!
Впрочем, так ли это? Здесь, например, похищения происходят очень часто и редко заканчиваются благополучно.
— Что я могу сказать? — Айви будто оправдывалась. — Это все мама с ее склонностью все драматизировать.
Двоюродных брата и сестру с детства связывали очень близкие отношения, поскольку матери обоих отличались чрезмерной возбудимостью. Айви, на несколько лет моложе Росса, была скульптором- авангардистом и два года, пока он был в армии, переписывалась с братом по электронной почте, рассказывая ему о своих проблемах с матерью.
— И ты уверена, что тетя Элис преувеличивает? Ты не допускаешь, что она что-то подозревает?
— Может быть. Мама вечно подозревает все и вся. Сейчас она решила, что дедушка теряет рассудок. Всем известно, что опухоль в мозгу угнетает деятельность больного и он перестает здраво соображать. Когда ты будешь в Нью-Йорке? Ты нам нужен, а главное, ты нужен дедушке. Ты единственный, к кому он прислушивается. Кстати, а где ты сейчас находишься?
Росс окинул взглядом аэропорт, забитый солдатами, обменивающимися рассказами о перестрелках, террористах-смертниках, засадах на дорогах. Поездка сюда была его последним путешествием по территории Афганистана. Он все время молился, чтобы по пути ничего не случилось. Ему не хотелось стать героем одной из скорбных заметок в американской газете: «Он погиб в свой последний день службы во время налета на конвой…»
Он представил себе Айви в ее доме на горах над Хэндри-Бич, обставленном с богемной роскошью. В трубку доносилась песня из альбома группы «Крем». Наверное, готовит сейчас кофе в своей любимой кофеварке френч-пресс и смотрит, как к пляжу спускаются любители виндсерфинга.
— Я уже в дороге, — ответил он.
Солдаты, отправляющиеся домой, часами вынуждены торчать в этом аэропорту. Время тянулось раздражающе медленно. Их рейс был назначен на 14:00, но был отложен до 21:45. Им приказали вернуться в зал отправления и ждать этого времени. Но назначенное время уже прошло, и никто не удивился новой задержке.
— Росс! — окликнула его кузина. — Сколько тебе еще добираться?
— Я постараюсь поскорее. — Ему казалось, что он находится на другой планете. — А что там с дедом?
— Насколько я знаю, он проходил курс лечения в клинике Майо. А потом ему сказали… — Она замолчала, и он услышал, как она заплакала. — Они сообщили ему ужасную новость.
— Айви…
— Это неоперабельный рак. Думаю, даже моя мама не преувеличивает. Росс, он скоро умрет…
Россу почудилось, словно ему двинули под ребра, пару секунд он не мог вздохнуть, перед глазами все поплыло. Должно быть, это ошибка. Месяц назад Росс получил от деда обычное письмо. Джордж Беллами обладал интересной старомодной манерой, даже в электронной почте каждое письмо начиналось с соответствующего заголовка и церемонного приветствия. Он вскользь упомянул о клинике Майо — «беспокоиться не о чем». Росс не удосужился как следует вчитаться в письмо. Он не стал углубляться, хотя не мог не понимать, что люди обращаются в эту клинику не для того, чтобы сделать маникюр. Он не позволял себе думать — о… боже! — о таком жутком диагнозе.
Дед всегда заканчивал свои письма одной и той же фразой: «Сохраняй спокойствие — и так держать!»
Так он жил, следуя своему девизу, и, видимо, так собирался умирать.
— А потом он заявил папе, что… — говорила Айви сквозь слезы. — Сказал, что больше лечиться не
