– Знаете, что такое тест Тьюринга?
– Кажется, что-то, связанное с возможностью создания машины, мыслящей наравне с человеком.
– Именно. Машине можно задавать любые вопросы. И если она будет отвечать так, что экзаменатор не сможет отличить ее ответы от ответов человека, она прошла тест. А китайская комната – нечто противоположное. Представьте, что вы находитесь в комнате, в которой только две щели. В одну вам просовывают вопросы. И все они – на китайском языке. Но у вас есть большая книга со всеми ответами. Нужно только сравнить иероглифы. На такой-то набор иероглифов вы должны ответить такой-то карточкой, просунув ее во вторую щель. И если вы просто достаточно внимательны, вы будете отвечать абсолютно верно. Не понимая ни единого вопроса, действуя исключительно механически, как самый примитивный автомат. А исследователь по ту сторону стены решит, что имеет дело с человеком… И, увы, будет прав.
– Ужас…
– Да. Но есть и хорошая новость – такая человеко-машина не ошибается. Ей можно задавать самые сокровенные вопросы. И получать точные ответы… Как у Оракула.
Грег заранее решил, что дискуссию будет вести Мэттью. Но что-то было во всем этом безумно неприятное… Как будто затронуто что-то личное. Настолько, что хотелось возразить.
– Тщу себя надеждой, что все же способен отличить, с машиной общаюсь или с человеком, – сказал он.
– Ох… Если бы это было так, я бы, не задумываясь, убедила вас оставить фотографию и перейти к нам в лабораторию, – повернулась к нему Марго.
– Это большая честь, – он, спрятав улыбку, склонил голову.
– Зря смеетесь, я серьезно. Не хотите попробовать?
– Поработать у вас?
– Ну, для начала протестировать невидимого собеседника. Тест Тьюринга – просто так, в качестве развлечения… Тьюринг, кстати, и изобрел-то его в качестве салонной игры, участники которой, задавая вопросы, должны были просто угадать пол собеседника в соседнем помещении.
– Что нужно делать?
– Догадаться, кто за стеной – машина или человек. Вы экзаменатор, и задаете любые вопросы. Естественно, тот, кто в соседней комнате, должен, по возможности, не выдать себя. Поэтому прямые вопросы, например, о физиологии, можно не задавать – ответы будут в любом случае одинаково уклончивыми. Иначе говоря, на вопрос «Что вы ели на завтрак» , вы вряд ли получите ответ «Круасаны с повидлом» . Хотя, спрашивайте, что хотите.
– Я готов. Но должен предупредить – до фотографии у меня был довольно большой опыт разного рода собеседований. Причем вопросы задавал именно я.
– Ну, значит, вам не привыкать. Тем лучше, – она выглядела точно, как бабушка, довольная успехами внука.
– Как я узнаю, правильный ли вердикт я вынес?
– Очень просто. Ваш приятель может находиться по ту сторону стены и непосредственно видеть, с кем вы общаетесь, – она ласково посмотрела на Мэттью.
– ОК. Идем к Оракулу?
Сердце лаборатории выглядело действительно как место встречи с футуристическим прорицателем. Круглая, без единого угла комната, абсолютно белая, по потолку которой плыли идеальные имитации облаков, отражаясь в почти зеркальном белом камне пола. В центре, на подиуме, стояло кресло, напоминавшее место пилота сверхзвукового истребителя, а перед ним – компьютерный монитор и клавиатура.
– Прошу вас, – указала на кресло Марго. – Когда будете готовы, просто начинайте. Я вас покину, чтобы не отвлекать… Когда вам покажется, что вы можете вынести вердикт, просто напечатайте заглавными буквами слово «СТОП» и ваш приговор.
Она вышла, и овальная дверь мягко закрылась за ней, совершенно слившись со стеной.
Грег сел в кресло пилота, и монитор засветился ровным голубоватым светом. Грег повернулся в кресле сначала в одну, потом в другую сторону. Положил руки на клавиатуру.
Оракул… Это все же отличалось от собеседований с кандидатами в менеджеры. Там он видел глаза, чувствовал интонации, замечал движения рук… Но там и задача была сложнее – понять, насколько человек эффективен, самостоятелен, насколько ему можно верить… А здесь просто – человек ли он. Или машина… Итак… Первый вопрос – действительно ритуальный, как в шахматах. Е2-Е4.
Г. Привет. Как тебя зовут?
Х. Жак. А тебя?
Г. Грег. Ты живой?
Х. А ты бы предпочел, чтобы я был не живой?
Г. Вопросом на вопрос не отвечают.
Х. Кто это сказал?
Г. Я.
Х. Почему?
Г. Потому. Ты живой?
Х. Живой.
Г. Как ты можешь это доказать?
Х. Это очевидно.
Г. Для меня – нет. Докажи.
Х. Тебя действительно интересует этот вопрос?
Г. Да.
Х. Почему?
Г. Давай не ты будешь задавать вопросы, а я.
Х. Ты не любишь отвечать?
Г. Нет.
Х. Значит, ты не любишь ответственности?
Г. Не значит.
Х. Ты становишься немного негативнее.
Г. Я могу жить вечно?
Х. А ты живой?
Г. Да.
Х. Уверен?
Г. Да!
Х. Как ты можешь это доказать?
Г. Я задал вопрос: Я могу жить вечно?
Х. Как ты себе это представляешь?
Г. Проехали. Знаешь, что такое «проехали»?
Х. Да. Продолжай.
Г. Я должен лететь на переговоры в Швейцарию. Но не хочу. Как мне поступить?
Х. Тебя действительно интересует этот вопрос?
Г. Да.
Х. Уверен?
Г. Да.
Х. Ты становишься немного позитивнее. Продолжай.
Г. Так вот я не уверен – лететь или не лететь.
Х. Как ты чувствуешь, что ты не уверен?
Г. Беспокоюсь, не сплю. Перестал есть. Волосы выпали.
Х. Как долго это продолжается?
Г. Год и два дня.
