занимается настройкой роялей, но он, честное слово, достоин лучшего. У мужа немало смелых планов относительно того, в чем он мог бы преуспеть, и — добавила мадам Коллинз — он верит, что планы эти еще обретут реальность… У миссис Мабл сложилось впечатление, что супруги Коллинз — любящая пара и что перед ними — большое будущее. Мистер Мабл не был так уж уверен насчет любящей пары. Это тоже свидетельствовало о том, какими редкими способностями обладала мадам Коллинз в искусстве производить нужное впечатление. Правда, миссис Мабл была до крайности утомлена, а остатки сил у нее уходили на то, чтобы демонстрировать светские манеры в поведении и в гостеприимстве. Может быть, поэтому она не заметила нескольких быстрых, выразительных взглядов, брошенных мадам Коллинз на мистера Мабла.
Когда гостья ушла, мистер Мабл какое-то время ни о чем другом больше не мог думать. Он дал волю своему разгоряченному воображению, которое на сей раз не только открывало ему перспективы выхода из безвестности, но и подсказывало, какие заманчивые возможности таит в себе его новый общественный статус. Ночь он провел в самых приятных сновидениях. Настроение ему не испортило даже то, что Джон и Винни едва могли делать уроки за мозаичным столом — из-за ребристого золоченого бортика. Не обращал он внимания и на жену, которая долго еще убирала мусор, оставшийся после старой мебели и привезенный с новой, а потом с большим трудом укладывала матрац и стелила белье на ампирную кровать с купидонами.
Мистер Мабл в это время сидел в сверкающей золотом столовой и курил. Он все еще пребывал в блаженном, умиротворенном настроении, не обращая внимания на неудобство ампирного кресла. В передней стоял целый ящик с книгами, которые он заказал сегодня утром. Тут были книги о преступлениях, детективные романы и всякого рода издания, рекламу которых он видел на суперобложках книг публичной библиотеки; об этих изданиях он, пока не разбогател, не смел и мечтать. Он будет распаковывать их не спеша и разместит в гостиной, чтобы в любой момент, когда будет охота, снять с полки, полистать, почитать… Но, конечно же, в его планы грубо вмешались. И конечно же, это опять была Энни. Сначала она просто вошла в столовую, села и тихо — но даже это раздражало мистера Мабла — углубилась в шитье. Мистер Мабл уже в этот момент мог бы заметить, что она собирается что-то спросить: но его так поглотили мысли о мадам Коллинз, о ее карих глазах — наличие денег в кармане лишь придавало его фантазиям смелости, — что, когда жена наконец заговорила, он вздрогнул от неожиданности.
— Уилл, — сказала она, — ты не думаешь, что сейчас, когда у нас есть деньги, можно было бы снова пригласить миссис Саммерс. У меня очень много работы, да еще эта новая мебель…
Мистер Мабл долго сидел молча. Мысли его носились по страницам прочитанных детективов. Он часто напоминал себе, что разоблачение приходит в том случае, когда ты допускаешь какую-нибудь нелепую ошибку. Вроде тех, что бывали у несчастных героев историй, собранных в книге «Преступления и преступники. Знаменитые случаи из судебной практики» Но он — он не допустит подобной ошибки. Миссис Саммерс — существо безобидное, но у нее есть порок, свойственный всем без исключения уборщицам, и этот порок — любопытство. Один Бог знает, что она тут вынюхает. Или что-нибудь услышит от Энни и передаст дальше, в другие дома, куда ходит убирать. Это очень реальная опасность. Мистер Мабл был не против сплетен — он был даже рад, когда о нем распускали слухи. Но сейчас слухи и сплетни совсем ни к чему. Он не может себе позволить такого… Он живо представил, как все это происходит. Энни, без всякой задней мысли, обронит какую-нибудь фразу, а миссис Саммерс, тоже без задней мысли, где-нибудь повторит ее, снабдив подробностями. Тот, кто ее услышит, понесет домыслы дальше, и прежде чем новость дойдет до полиции, вся округа будет бурлить от самых разнообразных слухов, один другого невероятнее. Новая мебель, конечно, и так породила множество сплетен; если к ним добавится что-то еще, жди катастрофы… Анонимные письма в полицию, соседи, тайно ведущие собственное расследование… Конечно, о подлинных фактах пока никому ничего не известно; но мистер Мабл не хотел никаких, даже самых вздорных подозрений — ведь его положение все еще уязвимо. Стоит лишь пробудить интерес полиции, хотя бы к его операциям с валютой, и они легко найдут что-нибудь, связанное с некоторым количеством банкнот, перешедших к нему давней ненастной ночью… Он рискует не только деньгами, спокойной жизнью, мебелью в стиле ампир. В опасности сама его жизнь. Начитавшись книг о преступниках, он давно составил себе представление и о камере смертников, и о способах казни… Его тело сводило судорогой при одной мысли об этом… Нет, никакого риска!.. В воображении он не раз представлял, как его будят ни свет ни заря, в зарешеченное окно смотрит серое мрачное утро, и его, полуживого от страха, тащат по серому коридору в особую камеру, где его ждут петля и люк под ногами… С залитым потом лицом он прогнал эту картину прочь и повернулся к жене.
— Нет, — сказал он. — Я не хочу здесь никаких приходящих уборщиц. Ты должна справляться сама.
Миссис Мабл не смогла подавить протест, услышав такие слова.
— Но, Уилл, дорогой… Мне кажется, ты не понимаешь меня. Я ничего не прошу, совсем ничего. Ты мне даешь на хозяйство девять фунтов в неделю, это гораздо больше, чем я трачу. На эти деньги можно было бы содержать постоянную горничную, а то и двух, с наколками, передниками и прочим. Но я тоже этого не хочу. Слишком много с ними хлопот. Мне бы хотелось только, чтобы миссис Саммерс, как прежде, приходила к нам три-четыре раза в неделю и помогала мне в самом трудном. Честное слово, Уилл, для меня тут слишком много работы.
— Откуда у тебя много работы в этом маленьком доме?
— Конечно, Уилл, я все могу сделать сама. Но ведь глупо целый день мыть, подметать, вытирать пыль, когда многие были бы благодарны, если бы я им позволила делать это вместо меня… У меня все еще ноет спина после того, как я вчера поднимала матрацы.
— Чушь, — отрезал мистер Мабл.
Миссис Мабл не умела спорить, отстаивая свою точку зрения. Она и так уже произнесла две речи, каждая из которых была втрое длиннее обычных ее высказываний. На большее она пока была не способна — и погрузилась в обиженное молчание. Мистер Мабл же снова сражался с мыслями, которые пробудила в нем женина просьба. Воображение на сей раз мучило его с особой жестокостью.
В голове миссис Мабл тоже шла напряженная работа. В этот день прибыли первые покупки, сделанные ею в субботу: автомобиль доставил большие коробки, полные самых удивительных вещей, доступных когда-либо ее фантазии. Она млела, глядя на них. Тут были дивные шляпки, которые потрясающе ей шли, хотя она втайне себе призналась, что модный нынче фасон — в форме колокола — не приводит ее в восторг. И еще очаровательные, женственные пуловеры, в которых, как она с радостью обнаружила, она еще очень даже ничего. А ведь до сих пор ей казалось, пуловеры хороши только для молоденьких девушек. И еще, целыми коробками, изысканное белье; цены сначала ошеломили ее, но потом она уговорила себя, что деньги на то и существуют, чтобы их тратить. Костюм и нарядный халат она, конечно, еще не получила: с нее только сняли мерку, снял портной, который неожиданно оказался в магазине, как раз когда она собралась уходить. Неожиданностью, конечно, это было только для миссис Мабл: она была слишком неискушенной и понятия не имела, какие связи действуют в этом шикарном мире и для чего существует, например, телефон.
Но и костюм и халат, будь они даже готовы, едва ли заметно изменили бы ее внешний вид. Миссис Мабл уже отваживалась надеть кое-что из купленного белья, в основном что потолще и потеплее. Но мысль о том, что любая из этих вещей стоит столько, сколько муж, до всех этих сказочных изменений, зарабатывал за целый месяц, просто убивала ее. И надеть, скажем, шелковые чулки, чтобы делать домашнюю работу, ей просто не хватало решимости. Так что поверх дивного нижнего белья она по-прежнему надевала старый, замызганный капот. Конечно, она и сейчас могла бы найти что-нибудь поприличнее… но к вечеру скапливается так много посуды… В общем, она махнула рукой. К тому же она чувствовала себя такой усталой, да и спина все не проходила…
День-два назад она еще представляла дело совсем по-другому: вечерами она спокойно сидит, отдыхает, на ней дивный пеньюар, кожу приятно щекочет тонкое шелковое белье. А в действительности она в старом капоте, на кухне — гора грязной посуды… Все это и подвигло ее на бунт… пусть очень робкий, но с ее стороны любой бунт способен был вызвать лишь удивление.
— Я велю миссис Саммерс приходить днем, чтобы она не торчала у тебя на глазах, — вдруг сказала она.
Слепой ужас заставил мистера Мабла вскочить с кресла. Этого еще не хватало!.. Это — гораздо хуже!.. Сплетни станут еще злее, дадут повод для настоящих подозрений — ведь Энни должна будет сказать
