– Заговор! – произнес капитан. – Вы с ним сговорились!
В ответ на это невероятное обвинение Хорнблауэр только застыл навытяжку, обратив к капитану бледное лицо.
– Отправляйтесь вниз, мистер Вэйлард, – заревел капитан, поняв, что ответа не последует. – И вы тоже, мистер Хорнблауэр. Я разберусь с вами через несколько минут. Слышите меня? Вниз! Я вас научу, как строить козни!
Это был приказ, и надо было подчиняться. Хорнблауэр и Вэйлард медленно двинулись к корме. Было заметно, что Хорнблауэр не смотрит в сторону мичмана, чтоб нечаянно не обменяться с ним взглядом и не навлечь на себя новое обвинение в сговоре. Под пристальным наблюдением капитана оба спустились вниз. Когда они сошли по трапу, капитан снова поднял свой большой нос.
– Пошлите матроса освободить риф-таль, – спокойно приказал он.
– Выбирай!
Второй риф на марселях был взят, и матросы начали слезать с реев. Капитан совершенно спокойно стоял у ограждения полуюта.
– Ветер отходит, – сказал он Бакленду. – Эй, наверху, пошлите матроса прижать стень-фордуны к обечайке. Команду к брасам с наветренной стороны! Кормовые матросы! Нажать на грота-брас с наветренной стороны! Дружней нажимай, ребята! Хорошо, фока-рей! Хорошо, грота-рей! Ни дюйма больше!
Приказы отдавались разумно и здраво. Вскоре матросы уже стояли в ожидании, когда отпустят подвахтенных.
– Боцманмат! Передайте мои приветствия мистеру Ломаксу и скажите, что я желал бы видеть его на палубе.
Мистер Ломакс был баталером. Офицеры на шканцах не могли не обменяться взглядами: невозможно вообразить, зачем он мог понадобиться сейчас на палубе.
– Вы посылали за мной, сэр? – спросил запыхавшийся Ломакс, поднимаясь на шканцы.
– Да, мистер Ломакс. Матросы выбирали грота-брас с наветренной стороны.
– Да, сэр.
– Теперь мы хотим это дело спрыснуть.
– Что, сэр?
– Что слышали. Мы собираемся это дело спрыснуть. Каждому матросу по глоточку рома. Да, и каждому юнге.
– Что, сэр?
– Что слышали. Я сказал, по глоточку рома. Я что, должен повторять свои приказы дважды? Каждому матросу по глоточку рома. Даю вам на это пять минут, мистер Ломакс, и ни секундой больше.
Капитан вынул часы и выразительно посмотрел на них.
– Есть, сэр, – сказал Ломакс. Ничего другого он сказать не мог. Однако секунду или две он стоял, глядя то на капитана, то на часы, пока длинный нос не поднялся в его сторону, а кустистые брови не начали сходиться. Тогда он повернулся и бежал: пяти минут, отведенных на исполнение этого невероятного приказа, ему едва хватало на то, чтоб собрать свою команду, отпереть кладовую, где хранилось спиртное, и вынести ром. Разговор между капитаном и баталером вряд ли могли слышать больше пяти-шести матросов, но наблюдали его все, и теперь переглядывались, не веря своему счастью. На некоторых лицах появились ухмылки, которые Бушу страстно хотелось стереть.
– Боцманмат! Бегите и скажите мистеру Ломаксу, что две минуты прошли. Мистер Бакленд! Попрошу вас собрать матросов!
Матросы столпились на шкафуте. Быть может, у Буша разыгралось воображение, но ему показалось, что они ведут себя расхлябанно. Капитан подошел к ограждению шканцев. Его лицо лучилось улыбкой, так не похожей на прежний оскал.
– Я знаю, где искать верность, ребята, – крикнул он. – Я видел ее. Я вижу ее сейчас. Я вижу ваши верные сердца. Я вижу ваш неустанный труд. Я вижу его, как вижу все, что творится на корабле. Все, я сказал. Предатели понесут наказание, а верность будет вознаграждена. Ура, ребята!
Матросы крикнули «Ура!», кто неохотно, кто с излишним воодушевлением. Из грота-люка появился Ломакс, за ним – четверо матросов, каждый с двухгаллонным бочонком в руках.
– Еле-еле успели, мистер Ломакс. Если бы вы опоздали, вам бы несдобровать. Смотрите, чтоб при раздаче не случалось несправедливости, как на других судах. Мистер Бут! Идите сюда.
Толстый коротконогий боцман засеменил к нему.
– Надеюсь, ваша трость при вас?
– Да, сэр.
Бут продемонстрировал длинную, оправленную серебром трость из ротанговой пальмы. Через каждые два дюйма на дереве шли толстые узловатые сочленения. Все лентяи в команде знали эту трость, да и не только лентяи – в момент возбуждения Бут имел обыкновение лупить ей направо и налево без разбору.
– Выберите двух самых крепких ваших помощников. Правосудие должно свершиться.
Теперь капитан не лучился и не скалился. На его крупных губах играла усмешка, но она ничего не означала и не отражалась в его глазах.
– За мной, – сказал капитану Буту и его помощникам. С этим он покинул палубу, оставив Буша уныло созерцать нарушение привычного корабельного распорядка и дисциплины, вызванное странным капризом капитана.
