карту, но делать это было надо. Хорнблауэр осознал, что дальше в сторону берега «Отчаянный» двигаться не может.
– Поверните судно через фордевинд… мистер Провс, – сказал Хорнблауэр. Он с небольшим опозданием вспомнил про официальное обращение, и оно прозвучало не вполне естественно. – Положите судно на левый галс.
– Есть, сэр.
Провс схватил рупор, и где-то в темноте послушные матросы побежали к шкотам и брасам. Когда «Отчаянный» поворачивался, в фарватере возникла еще одна черная тень.
– Le me rends! Le me rends! – послышался голос. Кто-то на каботажном судне пытался сдаться до того, как бортовой залп разнесет его корабль в куски. Течение развернуло судно, и оно стукнулось о борт «Отчаянного». В следующую секунду оно уже было в безопасности. Капитуляция оказалась преждевременной – суденышко миновало шлюп и исчезло в темноте.
– На грот-русленях! – закричал Хорнблауэр. – Бросать лот!
– Две сажени! – последовал ответный крик. Сейчас под килем «Отчаянного» всего шесть дюймов, но он удаляется от опасности – удаляется от одной опасности и приближается к другой.
– К пушкам левого борта! Бросать лот с правого борта! Не успел «Отчаянный» установиться на новом курсе, как впереди возникло еще одно суденышко. В мгновенной тишине Хорнблауэр слышал, как Буш приказывает орудийным расчетам левого борта приготовиться. Потом громыхнули пушки. Все окутал дым, и в дыму раздался крик лотового:
– Метка три!
Дым и лот говорили каждый о своем.
– Три с половиной!
– Ветер отходит, мистер Провс. Следите за компасом.
– Есть, сэр. Пять склянок, сэр.
Прилив почти достиг максимума – еще один фактор, который нельзя упускать из виду. Расчет левой шканцевой карронады развернул орудие до предела. Хорнблауэр, обернувшись, увидел за кормой каботажное судно. В темноте блеснули две вспышки, и тут же под ногами у Хорнблауэра послышался треск. На шас-маре установлены пушки, и эти игрушечные пушечки дали бортовой залп. По крайней мере одно ядро угодило в цель. Хоть пушечки и игрушечные, но даже четырехфунтовое ядро способно пробить тонкий борт «Отчаянного». Карронада громыхнула в ответ.
– Возьмите немного круче к ветру, – сказал Хорнблауэр, одновременно прислушиваясь к крикам лотовых. – Мистер Буш. Приготовиться у пушек левого борта, когда мы приведемся.
– Цельсь! – закричал Буш. Прошло несколько напряженных секунд. – Пли!
Пушки выстрелили почти одновременно, и Хорнблауэру почудилось – хотя он был почти уверен, что неправ – будто он слышит треск, с которым ядро ударило в корпус шас-маре. Но уж крики-то услышал наверняка, хотя ничего не видел в дыму. Но сейчас не время об этом думать. Остается всего полчаса до конца прилива. Больше каботажных судов ждать не приходится – теперь они не смогли бы обогнуть скалы Каунсил до отлива. Пора выводить шлюп из этого опасного места. Прилива еле-еле хватит на то, чтоб выйти отсюда, и даже сейчас они запросто могут самым постыдным образом сесть на мель и остаться в свете дня под пушками батареи Тулинг.
– Время распрощаться, – сказал Хорнблауэр Провсу.
Он вдруг осознал, что от перенапряжения несет чепуху. Ему еще долго придется держать себя в руках. Сесть на мель в конце прилива куда опаснее, чем в начале. Хорнблауэр глотнул и ценой огромного усилия внутренне собрался.
– Я поведу судно, мистер Провс, – сказал он и взялся за рупор.
– На брасы! Команде поворачивать судно! Еще один приказ, и рулевые положили судно на другой галс. Провс у нактоуза проверял курс. Теперь придется нащупывать путь среди подстерегающих в темноте опасностей. Беззаботные матросы начали было весело болтать, но резкий окрик Буша заставил их смолкнуть. На корабле стало тихо, как в церкви.
– Ветер с заката отошел на три румба, сэр, – доложил Провс.
– Спасибо.
Ветер дул чуть позади траверза и управлять «Отчаянным» было легко, но теперь приходилось полагаться на интуицию, не на расчет. Надо было в прилив двигаться среди мелей, едва закрываемых высокой водой. Хорнблауэр искал дорогу ощупью, руководствуясь показаниями лота, еле различимыми очертаниями берега и отмелей. Штурвал постоянно поворачивался то в одну, то в другую сторону. В какую- то безумно опасную секунду корабль начало сносить, однако Хорнблауэр в последний момент успел повернуть его.
– Стояние прилива и отлива, сэр, – доложил Провс.
– Спасибо.
Стоячая вода, если не вмешается какой-нибудь из многочисленных непредвиденных факторов. Уже несколько дней дул слабый, но устойчивый ветер с юго-востока. Это тоже надо принять во внимание.
– Метка пять! – крикнул лотовый.
– Слава Богу! – пробормотал Провс.
Впервые за всю ночь у «Отчаянного» полных двенадцать футов под килем, но ему по-прежнему угрожают подводные скалы.
– Один румб вправо, – приказал Хорнблауэр.
– Глубже шести!
– Мистер Буш! – Надо сохранять спокойствие. Нельзя показывать облегчение, вообще никаких человеческих чувств, хотя внутри закипало, несмотря на полное изнеможение, идиотское желание рассмеяться. – Попрошу вас любезно закрепить пушки. После этого можете отпустить матросов с боевых постов.
– Есть, сэр.
– Я должен поблагодарить вас, мистер Провс, за вашу весьма квалифицированную помощь.
– Меня, сэр? – Провс невнятно забормотал что-то самоуничижительное. Хорнблауэр мог вообразить, как движется в темноте удивленное худощавое лицо. Он оставил его бормотание без ответа.
– Можете положить судно в дрейф, мистер Провс. Мы не хотим на заре оказаться под пушками Пти Мину.
– Нет, сэр, конечно, нет, сэр.
Все в порядке. «Отчаянный» вошел в Тулинг и благополучно из него вышел. Каботажные суда на юге получили урок, который не скоро забудут. Сейчас стало видно, что ночь совсем не такая темная, и вовсе не из-за того, что глаза привыкли к темноте. Лица виднелись белыми неясными пятнами. Глядя назад, Хорнблауэр различал низкие холмы Келерна, темные на фоне светлеющего неба. Пока Хорнблауэр смотрел, вершины их посеребрились. Он совсем забыл, что скоро взойдет луна – ведь на это он указывал в письме к Пелью. Ущербная луна поднялась над вершинами холмов и засияла над проливом. Поставили брам-стеньги, марсели, убрали стаксели.
– Что это за шум? – спросил Хорнблауэр, имея в виду глухой стук где-то на баке.
– Плотник заделывает пробоину от ядра, – объяснил Буш. – Последний из французов продырявил нам правый борт выше ватерлинии.
– Кто-нибудь ранен?
– Нет, сэр.
– Очень хорошо.
Для того, чтоб задать вопрос и вежливо закончить беседу потребовалось еще одно усилие воли.
– Теперь я могу быть уверен, что вы не заблудитесь, мистер Буш, – сказал Хорнблауэр. Он не мог не пошутить, хотя и чувствовал, что делать этого не следует. Матросы обстенили грот-марсель. «Отчаянный» тихо и мирно лег в дрейф. – Поставьте обычную вахту, мистер Буш. И проследите, чтоб меня позвали в восемь склянок полуночной вахты.
– Есть, сэр.
Впереди четыре часа отдыха. Обессиленные тело и мозг жаждали покоя – скорее даже забытья. Не позже чем через час после рассвета надо будет отослать Пелью рапорт о ночных событиях, а чтоб составить
