подарок…
Перес поднялся с места и проводил Тони к выходу.
— «Свои апартаменты на Вашингтон-сквер со всем находящимся там имуществом я оставляю старшей дочери Тессе, которая может распорядиться ими по своему усмотрению. Дом на Лонг-Айленде я оставляю своему единственному сыну с пожеланием, каковое, впрочем, не накладывает на последнего никаких обязательств, сохранить его для будущих поколений нашей семьи».
Дик Суини сделал паузу, чтобы глотнуть воды из стоявшего перед ним стакана. Несмотря на свои шестьдесят, высокий, статный адвокат находился в отличной форме и излучал уверенность, которую ему сообщали немалое личное состояние и хорошее воспитание. Суини сошел бы за образец честности и консерватизма в любом, даже самом избранном обществе. А некоторый намек на хитрость и коварство, проглядывавший изредка в его улыбке, нарушая безукоризненный в остальном имидж, сторонний наблюдатель вполне мог списать на его ирландское происхождение.
Суини обозрел свою небольшую аудиторию поверх очков, после чего вернулся к чтению завещания. Последнее, хотя и представляло собой наполненный сложными юридическими терминами документ, было по своей сути довольно простым. Майкл Клейтон разделил почти все свое движимое и недвижимое имущество на две равные примерно части, которые завещал сыну и дочери, а также четырем внукам. Что же касается библиотеки, то она, за исключением его собственных незаконченных работ, отходивших его последователю и научному единомышленнику доктору Эрику Хасу из Колумбийского университета, передавалась в дар Гарварду, так сказать, альма-матер Майкла Клейтона. Коллекция принадлежавших ему древнегреческих, этрусских и арамейских артефактов переходила в собственность Археологического музея при Колумбийском университете, а весьма ценимые им старинные напольные часы завещались Университетскому клубу Нью- Йорка.
Все доходы от будущих публикаций его многочисленных научных трудов, часть из которых стала уже учебниками в колледжах, должны были поступать на банковский счет Патрика и Майкла Клейтонов, детей Тома, а также на счет Эдварда и Эмили Бримстоун — детей Тессы. Ценные бумаги и акции отходили Тессе, с тем «чтобы дочь и впредь могла наслаждаться благами финансовой независимости», при условии, что она предоставит распоряжаться ими Уилберфорсу Прендергарсту — брокеру, преданно служившему Клейтону все последние годы.
— «Оставшееся имущество, не вошедшее в приведенный выше реестр, — продолжал читать Суини, — включая банковские счета, обязательства и выплаты по страхованию, должны перейти моему единственному сыну Томасу Деклану Клейтону». — Далее отмечалось, что общая стоимость имущества составляет примерно шесть миллионов долларов и что упомянутое имущество в значительной своей части получено по наследству, каковое завещатель не растратил, но по мере сил умножал, так как жил довольно скромно, получая неплохой доход от академической деятельности, которой и посвятил свою жизнь. — Как душеприказчик вашего отца, Том и Тесса, — закончив чтение, обвел взглядом брата и сестру Дик Суини, а его секретарь и помощник тут же зашелестели бумагами, — я сделаю все, что в моих силах, для передачи в ваше распоряжение упомянутых в завещании средств и имущества. Разумеется, при этом вам придется уплатить соответствующие федеральные налоги, на каковой предмет мною уже проведена предварительная калькуляция. — Он вручил Клейтонам по стопке отпечатанных на машинке листов. — В общем и целом вступление в права наследования — процедура несложная, и я лично никаких проблем в этой связи в данный момент не вижу.
— Спасибо, Дик, — сказала Тесса в своей привычной самоуверенной манере, почерпнутой ею в Бринморском колледже. — Я счастлива, что могу довериться в этом деле вашей опытности.
— Аналогично, — кивнул Том.
— В таком случае, — произнес Суини уже не таким, как прежде, официальным тоном, — позвольте мне пригласить вас на ленч.
— Лучше пришлите мне чеком ту сумму, которую вы намеревались на меня потратить, — улыбнулась Тесса. — Дело в том, что сегодня я встречаюсь за ленчем с Байроном и у меня занята все первая половина дня.
— Коли так, приглашу вас в другой раз. — Суини перевел взгляд Тома.
— Я с удовольствием, Дик, — с энтузиазмом произнес Том, после чего, посмотрев на свои руки, с несколько меньшим энтузиазмом добавил: — Но мне после уик-энда надо возвращаться в Англию, а между тем у меня образовалась парочка неотложных дел, с которыми я бы хотел с вашей помощью разобраться.
Взаимоотношения между представителями семейств Суини и Клейтон уходили корнями в далекое прошлое. Имон Суини и Патрик Клейтон вместе прибыли в Америку в 1915 году, купив билеты на один и тот же пароход, отправлявшийся из Ирландии в Новый Свет. В течение нескольких дней после прибытия в Нью-Йорк они оба трудоустроились: Суини получил место клерка в адвокатской конторе, а Клейтон начал работать на стройке в Бруклине. Хотя сферы деятельности у них были разные, дружбе ирландцев это не помешало. Она стала еще теснее, когда они оба — каждый на своем поприще — достигли того, что принято называть успехом.
Пока Патрик пробивал себе дорогу в коррумпированном мире подрядчиков, подвизавшихся в сфере строительства общественных зданий, Имон закончил вечерний институт и стал адвокатом. С течением времени они оба обзавелись семьями, родили детей и приобрели дома в округе Вестчестер. Их старшие сыновья Майкл и Ричард тоже неплохо ладили и вместе учились в Гарварде. После окончания университета Дик пошел работать в адвокатскую контору своего отца, а когда тот вышел на пенсию, заменил его в должности старшего партнера. У Майкла же особой склонности к бизнесу не обнаружилось, и Патрик не принуждал его занять место в семейной фирме. Более того, Патрик, казалось, даже обрадовался, когда его сын избрал академическую карьеру.
Они немного постояли на улице рядом с адвокатской конторой «Суини, Таллей и Макэндрюс» на Пятой авеню, пока Тесса не поймала такси в сторону Уолл-стрит, после чего двинулись по Сорок восьмой улице в направлении отеля «Уолдорф». Метрдотель, увидев мистера Суини, расплылся в счастливой улыбке и лично проводил гостей к привычному столику адвоката в «Пикок-элли». Туда долетала негромкая музыка с коктейльной террасы, где кто-то наигрывал на пианино композицию Кола Портера.
— Дик, — проникновенно сказал Том, взболтав виски в стакане, с тем чтобы растаял лед, — вы знали моего дедушку?
— Разумеется. Они с моим стариком были закадычными друзьями. Даже, я бы сказал, лучшими.
— Я не сомневался в этом. Но мне вот что интересно: насколько вы осведомлены относительно деловых предприятий деда?
— Странный вопрос, Том, не находите? Что конкретно вы бы хотели узнать?
— Ничего странного. Отец никогда со мной об этом не говорил, как если бы коммерческая деятельность деда вызывала у него некоторое смущение. Но я точно знаю, что Патрик всегда был при деньгах. Даже в годы Депрессии. Вы, часом, не в курсе, какова судьба его строительной компании?
— Полагаю, она умерла вместе с ним, ибо он был ее душой и компания держалась на плаву в значительной степени благодаря его энергии.
— Но ведь вы были его адвокатом, не так ли?
— В своем роде… Всю его подноготную знал только мой отец. Как я уже сказал, они дружили целую вечность и вместе приехали сюда из Старого Света.
— Но какие-то записи у вас остались?
— Даже если и остались, я никогда не просматривал эти бумаги. Полагаю однако, что в архиве их скопилось достаточно. Полагаю также, что смог бы обеспечить вам допуск… если вы действительно хотите на них взглянуть. Учтите, там в основном документы за тридцатые-сороковые годы, которые вряд ли могут представлять сейчас интерес. Но что, собственно, вы ищете?
— В основном корни, Дик, корни, — соврал было Том, чтобы оправдать свое любопытство, но решил высказаться более определенно: — Поскольку отец благодаря дедушке весьма удачно стартовал в этой жизни — как, впрочем, и мы с Тессой, — я часто спрашиваю себя, откуда пришли к нам все эти деньги.
Дик Суини с понимающим видом кивнул. Сейчас он походил на умудренного опытом старшего
