Бран очень обрадовался тому, что она поддержала его игру, и заплясал джигу, высоко выбрасывая волосатые ноги, прежде чем снова ухватиться за ее башмак.
— Скачи так же быстро, как они, Изабо! Быстро и осторожно!
Она толкнула Лазаря пятками, и клюрикон побежал вместе с ней, держась за стремя и выкрикивая советы и наставления, которые Изабо изо всех сил пыталась запомнить. Скоро он остался позади, и Лазарь пошел галопом.
Изабо не совсем оправилась от лихорадки, и была уверена, что ей придется часто останавливаться и отдыхать, по крайней мере, в первый день. Однако наступил полдень, а она не чувствовала ни малейшей усталости, лишь Лазарь слегка вспотел под седлом. Она решила, что остановится поесть и передохнуть только тогда, когда больше не сможет держаться в седле, но день уже начинал клониться к закату, а она чувствовала лишь легкую усталость. Должно быть, ее закалила скачка до Карилы, решила Изабо, натягивая поводья.
Однако, стоило ей спешиться, закружилась голова Девушке пришлось отдохнуть несколько минут в тени высокого дерева, прежде чем она смогла достать припасы и поесть. Следовало расседлать Лазаря, чтобы он мог попастись, но усталость была настолько сильной, что она решила сделать это на следующем привале. Она поела, выпила немного воды и решила немножко вздремнуть на траве, когда талисман у нее на боку начал раскаляться. Мгновенно собравшись, Изабо оглянулась вокруг, но опушка казалась пустынной. Потом затрещали ветки. Вскочив на ноги, Изабо свернула свой тюк и привязала его к седлу.
Когда она садилась в седло, из леса с громким топотом вылетела шайка рогатых женщин. Их мускулистые тела блестели от пота. На спине у них росла жесткая щетина, заканчиваясь коротким хвостиком с кисточкой на конце. У одной из них был всего один рог, длиной в человеческую руку и острый, как шпага. У другой рожки были ветвистые, как у косули, у третьей — короткие и толстые, как у козы. Но у всех были свирепые лица. Они кричали и улюлюкали так, что у Изабо кровь застыла в жилах.
Изабо в мгновение ока вскочила на Лазаря и изо всех сил толкнула его пятками. Жеребец сорвался с места, прижав уши к голове, и полетел, словно ветер. Рогатые не отставали. Та, у которой был один рог, подобралась достаточно близко, чтобы задеть круп Лазаря, а другая схватилась за стремя. Изабо пнула преследовательницу в лицо. Пятирогая женщина, споткнувшись, рухнула наземь. Изабо, пригнувшись к шее Лазаря, направила его к опушке. Жеребец на полном скаку миновал небольшой просвет. Рогатая, поджидающая на ветке, промахнулась. Вместо того чтобы выбить Изабо из седла, она врезалась в нее, заставив потерять равновесие, а сама мешком свалилась на землю. Изабо вцепилась в седло и запоздало удивилась, как ей удалось удержаться на конской спине.
Рогатые женщины отстали только когда они выбрались из леса. Лазарь тяжело водил боками, его морда покрылась пеной. Был уже вечер, и холмистые поля купались в последних лучах солнца, прорвавшихся через грозовые облака. Лазарь перешел на легкий галоп, и свежий, напоенный ароматом зелени ветерок овеял разгоряченное лицо. Изабо охватило ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Она выбралась из загадочных лесов Эслинна и добралась до Блессема — и сама не верила, что это расстояние удалось преодолеть за один день.
Дождавшись темноты, они остановились и расположились на отдых. Довольный Лазарь забрел на овсяное поле, а Изабо развела костер под прикрытием каменной стены и испекла яйца, которые нашла в чьем-то гнезде. Поев, она прикрыла огонь, оставив тлеть красные угли. Здесь начинались населенные края. Красная дорога вела между каменных стенок, за которыми расстилалось лоскутное одеяло лугов и полей. Временами однообразие холмов нарушали маленькие фермы, окна которых приветливо светились. Над головой раскинулся звездный шатер, и Изабо, лежа в мягкой луговой траве, задумалась о том, что такое темные созвездия, упомянутые Облачной Тенью.
Проспав несколько часов, Изабо встала, оседлала жеребца и снова взобралась на его спину— нелегкая задача для того, кто должен обходиться одной рукой. Она решила, что Блессем слишком густо населен, чтобы ехать при дневном свете, к тому же крестьяне не доверяют чужакам, особенно тем, кого можно было заподозрить в колдовстве. Когда Ри впервые ополчился на
Незадолго до рассвета пошел дождь, и Изабо с трудом удалось найти место для привала. В этих краях землю возделывали уже много веков, и почти не осталось лесов, где можно было бы укрыться и спрятать лошадь. Уже совсем рассвело, и она увидела работников, бредущих на поля, когда ей наконец удалось найти рощицу, достаточно густую, чтобы укрыть их с Лазарем от посторонних глаз. Но даже там ее разбудили ребятишки, игравшие в прятки, и ей пришлось, с колотящимся сердцем отсиживаться на дереве. Обнаружив что ее бросает в дрожь при каждой встрече с людьми, она мрачно подумала, что пережитое в Кариле, кроме искалеченной руки, оставило ей в наследство ночные кошмары и привычку бояться собственной тени.
Красота залитых лунным светом кукурузных полей немного успокоила девушку. Казалось, они с конем слились в единое целое.
Стоило ей подумать о чем-нибудь, он тут же выполнял ее желание. Порой она так уставала, что переставала воспринимать окружающее, но, очнувшись, неизменно видела над головой сплетающиеся ветки — Лазарь сам находил место для привала. Иногда ее мучило смутное беспокойство, и жеребец ускорял шаг, оставляя источник тревоги далеко позади. Вскоре ясная погода закончилась, зарядили холодные дожди. Изабо голодала, поскольку ее запасы подошли к концу. Необходимость добывать еду сильно замедляла их продвижение. Несколько раз она пробиралась на фермы, чтобы унести каравай хлеба или пирог, оставленный на столе, или таскала овощи из маленьких огородиков. Она не чувствовала особой вины, так как понимала, что иначе не сможет выжить и добраться до Риссмадилла.
От холода и сырости у Изабо снова начались приступы лихорадки — пришлось отлеживаться в чьем- нибудь амбаре, тупо глядя на дождь Она не могла заставить себя подняться — даже для того, чтобы добыть еды. В одну из таких ночей она спряталась в хлеву, укрыв Лазаря в заднем стойле и покормив его с ладоней отборным фермерским зерном. Голод боролся в ее теле с невыносимой усталостью: она то задремывала, то снова просыпалась. Ей снились пиры, столы, ломившиеся от яств. Мимо дверей хлева мелькнула тень. Изабо зарылась поглубже в колючую солому.
Почувствовав тревогу, Изабо завернулась в свой грязный плед и, поднявшись на колени, выглянула во двор. Вымощенный булыжниками двор отделял ее от старого фермерского дома, из распахнутой двери кухни лился яркий свет. На фоне двери вырисовывался черный силуэт, Изабо почувствовала, что волосы у нее на голове зашевелились. Ей уже доводилось видеть похожий силуэт.
Разрываясь между страхом и любопытством, Изабо забралась на сеновал, чтобы лучше видеть, что происходит в доме. Она увидела двух малышей, игравших на кухне, пока мать размешивала содержимое горшка, стоявшего на огне. За креслом, стоявшим спинкой к окну, торчала пара длинных ног в дырявых шерстяных носках. Хозяйка повернулась, чтобы что-то сказать, но вместо этого пронзительно завизжала. Изабо видела ее раскрытый рот и округлившиеся глаза. Хозяин вскочил на ноги, палочка, которую он строгал, выскользнула из рук и покатилась по полу. Изабо увидела, как высокий силуэт отделился от стены и шагнул внутрь.
Изабо с трудом удержалась от крика. Существо, вошедшее в дом, было семи футов роста и прозрачно- серым, с нечеловечески прекрасным лицом и стрекозиными крыльями. Изабо слишком Хорошо помнила, при каких обстоятельствах она видела
Пересекая двор,
