хорошо.
Но потом случилась беда. Бедой стал рыбный суп, с которого с торжественным видом сняла крышку над супницей баронесса д’Омон. Мэри ощутила запахи специй, жира, разваренной рыбы... и животе её что-то сошлось в ком, рванулось. Она еле успела зажать рот салфеткой. Несколько бесконечно долгих минут она боролась с приступом тошноты, потом, словно сквозь туман, увидела испуганные лица д’Омон и Анны. Наконец она смогла с трудом вздохнуть.
– Какая гадость! Как это можно есть? Принесите мне что-нибудь не столь дурно пахнущее. Анна, вы что забыли, что я не переношу запах вареной рыбы?
Напрасно она притворялась. Мэри понимала, что сегодня же обо всем донесут Луизе. Вечером она вышла в сад и, стоя в талом снегу, почти с наслаждением ощущая холод. Вот она и попалась. Что теперь ей делать? Оставалось по-прежнему все отрицать, притворяться. Поверят ли ей? Теперь она в этом сомневалась.
Вечерело. Мэри смутно видела силуэт тучной Нэвэр, наблюдающей за ней из-за колонны сводчатой галереи. Анны и д’Омон не было – обе исчезли сразу после обеда. Она знала, куда они ушли, и с минуты на минуту ожидала появления Луизы Савойской. Под ногами хлюпала вода. От её холода не спасали даже деревянные сабо, которые Мэри одевала поверх башмачков. Сыро, туманно, серо... безнадежно. Ударил колокол, и в тусклой вечерней мгле она увидела вереницу бернандинок, попарно шествовавших в молельню. Ей тоже следовало бы молить небо о помощи, но она уже не надеялась на помощь. Её обследуют и все узнают. И, спасите святые угодники, что с ней сделают? Почти машинально королева приблизилась к железной решетке и взялась за её холодные прутья. Они были высокие, из кованого железа с остриями наверху. Не перелезть, не сбежать. Уныло бил колокол.
Она не заметила, когда последняя послушница отделилась от вереницы и, скользнув за кустами, приблизилась к ней. И только когда та предстала перед королевой, и её теплые ладони легли на её обхватывающие решетку пальцы, Мэри увидела вблизи знакомое улыбающееся лицо под светлым клобуком и родинку в уголке губ.
– Мэри! Я давно знала, что ты здесь. Потом несколько раз видела с этой Болейн. О Матерь Пречистая!.. Мэри, что с тобой?
Джейн Попинкорт! Послушница в монастыре бернандинок! Мэри вдруг зарыдала. Джейн говорила что-то, ласковое, утешительное, оглядываясь, видимо опасаясь, что её хватятся. Это движение словно заставило Мэри очнуться. Она тоже быстро оглянулась туда, где за стволами деревьев на возвышении маячила объемистая фигура дамы Нэвэр. Заметила ли та что-нибудь?
– О, Джейн! Беги! Беги ради меня! Найди Брэндона... найди хоть кого-нибудь. Я беременна от Чарльза! Они уже знают, они убьют меня, что-нибудь сделают со мной! Спаси меня, Джейн!
Мэри бормотала признания быстрым, срывающимся шепотом.
– Спаси меня, Джейн. Пока не поздно... Молю тебя!
Увидев, как расширились глаза подруги, королева стала ловить её руки, сжимая их и орошая слезами.
– Ваше величество! – раздался издали голос Нэвэр. Мэри отшатнулась от решетки. Почувствовав, что Джейн все ещё стоит на месте, она оглянулась.
– Ради самого неба, Джейн!.. Помоги мне!
Королева медленно пошла прочь. Заметила ли что-нибудь надзирательница? Оглянувшись ещё раз, она увидела, что Джейн уже нет на месте.
Мадам де Нэвэр спешила к ней, хлюпая по лужам среди снега, подозрительно оглядываясь.
– Вы с кем-нибудь разговаривали, мадам?
Мэри ответила достаточно ровно:
– С деревьями и камнями. Что вы несете, почтеннейшая?
Та, похоже, поверила, согласно кивнув огромным капюшоном.
– Не угодно ли вашему величеству вернуться? Прибыла госпожа Луиза. Она желает переговорить с вами.
Шлейф плаща Мэри вдруг показался ей на удивление тяжелым. Медленно, как старуха, она стала подниматься по винтовой лестнице.
Глава 9
Из Реймса Франциск поехал в Найон, где принял послов из Австрии, Нидерландов и Англии. Посольство из Англии возглавлял герцог Саффолк, и Франциск приветливо встретил его.
– Вы-то никогда не сомневались, что я стану наследником Людовика? А, женамутье? – игриво спросил он у Брэндона.
О том, как оставил его в Амбуазе, будущий король предпочел не упоминать, однако встрече, похоже, был искренне рад. Именно это расположение Франциска к Саффолку и повлияло на то, что последнего выбрали главой делегации. Сам Вулси настоял на этом, указав Генриху, какие можно извлечь преимущества из добрых отношений, установившихся меж Чарльзом Брэндоном и Франциском I, как уже вся Европа именовала нового короля. Хотя в одну из обязанностей посла входило договориться о возвращении на родину Марии Английской, и находились те, кто указывал королю на щекотливость подобного поручения Брэндону. Но Генрих VIII все же пошел на это. Ведь, кроме того, что герцогу Саффолку надлежало обсудить тему возвращения вдовствующей королевы, ему также вменялось в обязанности решить и целый ряд других дипломатических вопросов: возобновить договор меж Англией и Францией, заключенный ещё Людовиком XII, и уговорить Франциска поддержать претензии Генриха на Кастильское наследство Катерины. Наиболее же щекотливым в переговорах считался вопрос об огромном вдовьем пансионе Мэри, возвращении Англии её приданого и драгоценностей. Как Брэндон и опасался, именно по этому вопросу возникли трения. И, хотя Франциск твердил, что на многое готов для своего дорогого друга «женамутье», однако отдавать Англии такое богатство явно не собирался. Однако, не желая сразу ответить отказом, герцог предпочел отложить разговор на будущее, вместо этого предложив Чарльзу поехать с ним в Компьен, куда прибыли представители эрцгерцога Карла Австрийского.
