из которых было привязано скатанное одеяло. Трава уже начала постепенно выпрямляться в тех местах, где ее прижало тяжестью спящих тел. Лишь тюфяк Финн лежал там, где его разложили. Она с удивлением подумала, что проспала подъем и сборы всех остальных, и решила, что они, должно быть, сделали это очень проворно и тихо.
В этот миг какая-то женщина наклонилась и заглянула в палатку.
— А, ты наконец-то проснулась! А я уже начала думать, что мне придется завернуть тебя в тюфяк и погрузить на телегу, — сказала она с мягким юмором.
— Джо! — воскликнула Финн, мгновенно вскочив на ноги. — Елки-палки, только поглядите на нее! Я ни за что бы тебя не узнала.
— Неужели я так сильно изменилась? — насмешливо сказала Джоанна. — Ну да, полагаю, что изменилась. Шесть лет прошло. Хотя по тебе этого не видно! Я думала, что ты теперь банприоннса, Финн! Только взгляни на себя! Ты точно такая же чумазая и оборванная, как в былые дни.
— Да, но у меня были такие приключения! — радостно воскликнула Финн. — Нельзя же сражаться, чуть не утонуть и ползать по пещерам и при этом ни капельки не испачкаться.
— Да, полагаю, что нельзя, — ответила Джоанна. — Но ты сейчас же пойдешь и помоешься, а потом наденешь приличную одежду, это я тебе обещаю.
— Правда? — отозвалась Финн, с удивлением заметив властность в голосе Джоанны. Та нищенка, которую она помнила, была худенькой, вечно обеспокоенной девочкой, боявшейся всего на свете. Теперь она превратилась в высокую сильную женщину с загрубелыми искусными руками и решительным лицом. Судя по ее виду, испугать ее было способно очень немногое.
— Ну, если хочешь получить завтрак, то иначе никак, — ответила Джоанна. — Никому не разрешается сидеть у моего костра с руками грязными, как у трубочиста!
— Ну ладно, — кротко ответила Финн. Она действительно была очень голодна.
К ее смятению, оказалось, что в понятие Джоанны о мытье входила жесткая щетка, несколько ведер очень горячей воды, уйма мыла и сожжение всей старой одежды. Один или два раза Финн попыталась было протестовать, но скоро поняла, что сопротивление ни к чему хорошему не приведет. Впечатление силы, исходящей от Джоанны, не было ложным. Лишь тогда, когда каждый дюйм тела Финн стал розовым и сверкающим, включая и ногти на ногах, Джоанна прекратила скрести и тереть ее. После этого Финн получила чистые льняные панталоны и сорочку, рубашку из некрашеного льна, длинный серый плащ, пару серых шерстяных штанов, завязывавшихся под коленями, длинные вязаные чулки и пару крепких башмаков. Она блаженно натянула на себя теплую чистую одежду, расчесала влажные кудри и вышла из-за ширмы, представ перед оценивающим взглядом Джоанны.
Та критически оглядела ее с ног до головы, потом улыбнулась и одобрительно кивнула.
— Сойдет, — сказала она. — А теперь иди поешь, а то мне некогда больше с тобой возиться.
Финн ухмыльнулась в ответ и пошла за ней к костру. Гоблин свернулась клубочком на хозяйкином мешке, дожидаясь ее возвращения, поскольку не имела никакого желания оставаться в обществе Финн, когда вокруг лилось столько воды. Финн уселась рядышком с ней и с жадностью проглотила две большие миски каши с орехами, сухофруктами и медом. Пока она ела, Джоанна поджарила ей на сковороде несколько пресных лепешек, которые оказались в точности такими легкими и воздушными, как Финн надеялась.
— Ох, какая обалденная вкуснятина, — вздохнула она блаженно. — А я и не помню, чтобы ты так здорово готовила, Джо.
— Изабо Рыжая учила меня готовить, — ответила Джоанна. — А она ведь одна из лучших, ты же знаешь. Она научила меня почти всему, что я знаю, о травах, лечении и обо всем остальном. Если бы не она, я до сих пор была бы сиротой без крова и куска хлеба в руках. Я очень благодарна ей.
Финн откинулась назад, опираясь на локти и отчаянно жалея, что нельзя покурить. Но ее кисет погиб во время кораблекрушения, а украсть новый она не успела.
Джоанна встала и потянулась, сказав:
— Ты закончила? Мы уже и так слишком завозились благодаря тебе, соня, а мне еще нужно здесь вымыть и убрать. Кроме того, я должна до отъезда поговорить с другими целителями и убедиться, что они не забудут поискать ивовых деревьев. Нам вечно не хватает ивовой коры, а эти болваны никогда ничего не видят, если их не ткнуть прямо носом.
— Может, я все вымою и уберу, а ты займешься тем, что должна сделать? — предложила Финн.
— Это было бы замечательно, — с облегчением ответила Джоанна и заспешила по своим делам.
Через десять минут она вернулась. Финн посадила Гоблин в карман, взяла мешок и пошла за целительницей через лагерь туда, где эскадрон солдат готовился выступать в поход. Там уже дожидались Лахлан и Изолт — Ри на великолепном вороном жеребце, а Банри на высокой серой кобыле со струящейся белой гривой и шелковистым хвостом. На обоих были кирасы из твердой кожи, легкие кожаные шлемы на головах и пледы. На одетом в латную перчатку запястье Лахлана сидел белоснежный кречет, снисходительно взиравший на мир сквозь щелочки в кожаном колпаке. Финн в тот же миг узнала прекрасную птицу, поскольку Снежное Крыло преподнес в подарок Ри отец Финн, Энгус Мак-Рурах.
К седлу Лахлана был приторочен колчан со стрелами и огромный лук, когда-то принадлежавший его предку Оуэну Мак-Кьюинну. Свой тяжелый палаш он носил за спиной между крыльями, за поясом у него торчал короткий меч, а из башмака кинжал. Изолт точно так же внушительно вооружилась — луком и стрелами, а ее тонкую талию охватывал пояс с оружием.
Увидев Финн, Лахлан поднял руку и поманил ее к себе. Она проворно прошла через луг, кивнув Айену и Эльфриде, которые стояли, дожидаясь возможности попрощаться.
— Как видишь, мы готовы ехать, — с ласковой улыбкой сказал Ри. — Надеюсь, ты хорошо поела и отдохнула, моя кошечка, потому что нам предстоит долгая и трудная скачка!
— Финн, как там Киллиан? — с беспокойством спросила Эльфрида.
— Ох, не слишком хорошо, — ответила Финн. — Похоже, старик ошеломлен и сбит с толку. Думаю, он временами вообще не понимал, что происходит, но был так слаб, что не мог протестовать и просто позволял нам тащить его с собой, как мешок с картошкой. — Она описала следы истязаний, покрывавшие его старое истощенное тело, и увидела, как глаза Эльфриды наполнились слезами жалости.
— Ох, это очень плохая новость, — сказала она. — Киллиан понял, что ты пришла по моему поручению?
— Не уверена, — ответила Финн. — У меня почти не было времени объяснять. Но он узнал крест.
— Ну, хотя бы что-то, — вздохнула Эльфрида. — Жаль, что я не могу поехать с вами.
— И хорошо, что не можешь, — холодно сказала Изолт. — Мы отправляемся не на прогулку, Эльфрида. Куда удобнее ехать в своем экипаже в тылу армии, где тебя окружают служанки и защищают телохранители. Поехав с отрядом, ты лишь задержала бы нас.
— Да, наверное, — печально согласилась та. — Что ж, надеюсь, вы найдете пророка в лучшем виде, и всех, кто ему помогал, тоже. — Она подняла руку, прощаясь. — С Богом!
— С Богом, — с улыбкой ответил Лахлан, отдавая ей честь.
— Да пребудет со всеми вами Эйя, — сказал Айен, взяв Эльфриду под руку. Они оба развернулись и пошли прочь. Понуро поникшие плечи Эльфриды свидетельствовали, что слова Изолт обидели ее, но Банри не выказывала никакого раскаяния. Как всегда, ее прекрасное лицо было спокойным и суровым.
— Да, действительно трудно поверить, что Эльфрида — потомок Яркой Воительницы, — сказал Лахлан, как будто пытаясь как-то оправдать резкость жены. — Но она так воспитана, Изолт, и не надо ожидать от нее воинственности.
Изолт прямо встретила его взгляд.
— А я и не ожидаю.
— Тогда почему ты все время так холодна с ней? — спросил он. — Она милая женщина и очень старается подружиться с тобой.
Изолт пожала плечами.
— Я холодна? Ничуть. Просто она вечно заламывает руки и рыдает, вместо того чтобы делать то, что нужно. — Она помолчала, потом сказала, слегка покраснев: — Вы, мужчины, считаете Эльфриду такой милой и нежной, но она вечно получает то, что хочет, не шевельнув ради этого и пальцем. Меня это раздражает.
