Если же нет, если она изменила ему… Да, он убьет ее своей рукой.
– Веди, – глухо приказал он.
Но тут вмешался Лодин.
– Ты не смеешь так поступать, Ролло. Какое тебе дело до рыжей, когда твои люди ждут сигнала от нас? У нас другие цели, а твоя девка не заслужила того, чтобы мы разыскивали ее и рисковали нашим кланом.
Ролло был мрачен.
– Прости, Лодин, но Эмма – моя жена, и я должен постараться спасти ее.
– Даже если она и принимает другого? – усмехнулся Лодин. – Клянусь мечом, твоя рыжая красавица всегда млела от внимания мужчин. И от нее вполне можно было ожидать, что она уже выбрала кого-то другого. И нам сейчас не до нее.
Он повернулся к Снэфрид.
– Не зли его, Лебяжьебелая. И если жизнь тебе дорога, ты поможешь нам.
И опять Снэфрид защитил Рагнар.
– Никто из вас и пальцем не посмеет тронуть ее. И, клянусь Одином, я сам выступлю против того, кто станет ей угрожать.
Это уже становилось опасным. Они были во вражеском стане, а между ними началась ссора.
В этот миг один из викингов заметил, что на стене начался обход, и группа людей с факелами движется в их сторону. Мешкать было нельзя. Бородатый Олаф скинул в проем люка тело убитого франка.
– Нам не следует более здесь оставаться.
Снэфрид вызывающе улыбнулась.
– Вы ведь не хотите, чтобы я подняла шум? Идем, Рольв. Я сама видела, как аббат Ги под покровом ночи пошел к ее флигелю в саду. И я тебе покажу их. Ты воочию узришь, кто твоя Эмма, и поймешь, как проиграл, предпочтя мне франкскую шлюху.
Люди с факелами были уже близко. Надо было решаться. Снэфрид же была непреклонна. Сад монастыря – вот он, рукой подать. А оттуда через темные проходы меж домами им легче будет пробраться к Новым воротам, нежели если они будут двигаться вдоль освещенной стены, где расположены казармы и больше всего франков.
Она говорила уверенно. В итоге даже Лодин, хоть и ругаясь, пошел следом за ней. Они спешно сошли по сходням. Шли, прячась в тени домов. Улицы уже почти опустели, лишь у одиночного костра у собора еще сидели воины, о чем-то говорили. Дома стояли темные, мало где слабый свет проступал сквозь щели деревянных ставен.
Когда им встретился монах, тот замер, не веря, что видит перед собой викингов. Их странный вид и более рослые, чем у франков, силуэты красноречиво указывали, кто они. Монах и рта не успел открыть, как Снэфрид пронзила его кинжалом.
Сказала идущему следом Рагнару, чтобы он надел его рясу, дабы не так выделяться. Рагнар хотел было взять ее за руку, но она зло шикнула на него. Рагнар хмуро натянул черный балахон, на Снэфрид поглядел угрюмо. Он уже стал понимать, что ей и дела нет до него. Если она и оглядывалась, то только на Ролло.
Снэфрид, видимо, хорошо знала город. Она провела их по самым темным переулкам, где их окружал сплошной мрак. Все было тихо. Лишь порой то в одном, то в другом конце города лаяли псы да порой слышались отдаленные окрики часовых на стенах. Исчезновение убитого у стражи, видимо, не вызвало подозрения. Скорее всего никто не спускался в башню, и тело пока не было обнаружено. Видимо, такие отлучки стражников были делом вполне обычным.
Они остановились перед каменной, увитой плющом стеной.
– Вот, – произнесла Снэфрид. – За стеной – сад и там флигель, в котором содержат рыжую.
Взобраться на стену для викингов было делом пяти минут. Они залегли на ней, огляделись. Подстриженные кусты, аллея тополей. За ней – каменная галерея. Мелькнул свет. Вереница монахов со свечами в руках проследовала в часовню. Когда они скрылись из вида, Ролло первый соскочил вниз. Застыл, пригнувшись. Рядом приземлился Лодин, потом остальные. Снэфрид и Рагнар замешкались на стене. О чем- то шептались. Рагнар даже повысил голос, послышались гневные интонации. Ролло сердито глянул в их сторону. Нашли, когда выяснять отношения. Какая-то возня произошла вверху, а затем Рагнар почти свалился вниз.
Лодин хмыкнул.
– Боги, видно, оказали плохую услугу смертным, дав им женщин. Все беды – от их племени, разрази их гром.
Снэфрид слезла, цепляясь за побеги плюща. Сделала жест следовать за ней. Почти бесшумно, таясь в зарослях, они добрались до галерей, окружающих внутренние дворы монастыря. Слева светилась часовня, за ажурной листвой проступал монолит каменного креста. Снэфрид указывала в другую сторону.
– Вон башенка флигеля. Свет в окошке на втором этаже. Она там. И этот Ги, с ней. Я сама видела, как он прошел туда. Иди полюбуйся.
Она явно торжествовала.
У Ролло глухо застучало сердце. Он замер, словно зверь перед прыжком. Если они там… Левой рукой он нащупал рукоять меча. Грудь болела так, что он словно не мог вздохнуть. Ощутил внезапное желание уйти. Иначе – он сам не знал, что сделает с ней.
Медленно встал. Но тут Лодин удержал его.
– Пусти! – прорычал Ролло.
Лодин лишь приложил палец к губам, указал рукой, сжимавшей древко секиры, в сторону колонн крытой галереи. Там слабо мерцал свет, слышались голоса. Франки – три воина и поп. Ролло с трудом заставил себя рассуждать трезво. Да, Лодин прав – выйди он из кустов, как окажется на виду, и франки смогут поднять тревогу. Что ж, пока франки беспечно болтают, следует подкрасться к ним.
Они скользили от колонны к колонне. Голоса все ближе. Ролло первый выскочил на них. Левой рукой пронзил первого, обожженной правой метнул кинжал во второго. Они не успели крикнуть, только изрыгнули захлебывающиеся в крови булькающие звуки и хрип.
Тем временем Олаф зажал рот третьему, резким взмахом перерезал горло. Монах словно онемел, осел на колени, воздав руки горе. Снэфрид с силой опустила на него секиру, перерубив руки, размозжила череп. Отступая, поскользнулась на отрубленной кисти. Улыбнулась. Ей было хорошо, что она вновь выступила на стороне своих.
Ролло огляделся. Все тихо. Он велел быстро снести тела франков в кусты. Затоптал разлившийся лужицей масла огонь фонаря. Теперь он глядел лишь на флигель. Преград больше не было.
Ступени лестницы заскрипели под шагами. Ролло резко распахнул дверь. Заколебался огонек свечи, замер. Ролло огляделся. Богатый покой и пустой. Пожалуй, ему даже стало легче. Но одновременно он испытал слабость. Без сил опустился на ларь у стены. Увидел оглядывающуюся по сторонам Снэфрид. У той был обескураженный вид.
– Ну? Где же она?
Снэфрид взяла себя в руки. С независимым видом пожала плечами.
– Откуда мне знать? Может, пошла в казармы.
У Ролло заходили желваки на скулах.
– Не зли меня, Лебяжьебелая! Думаешь, я не понимаю, что в твоих интересах выставить Эмму в наихудшем свете.
– Тогда зачем ты пошел со мной? – издевалась финка. – Ты ведь знаешь, на что она способна, и хотел лишь убедиться воочию.
Ролло еле сдерживался. В самом деле, отчего он так верил мстительным речам этой женщины? Она способствовала похищению его жены, она переметнулась к франкам, сражалась на их стороне. Но она могла и знать. Ведь недаром она назвала любовником Эммы не кого-нибудь, а именно Ги. И это больше всего убеждало Ролло.
Снэфрид не стала бы просто так ликовать. Но, с другой стороны, эта женщина полна мести. И не только к Эмме, но и к нему самому. Она могла специально заманить их в самый центр Шартра, чтобы ей легче было сдать их франкам. Но она и в самом деле растеряна, что не застала здесь Эммы.
