Бездонные пещеры

мужество. Может быть, вы опрометчиво и доверились той сирене, но не заслужили ни такую смерть, ни того, чтобы вас бросили на берегу, как медузу. Мы хотели совершить все обряды и отправить вас в море, с вашей жемчужиной на груди и дарами для богов у ног.

Нила поднял непослушные пальцы и ощупал жемчужину, лежащую у него на груди.

– Но мой брат…

– Вашего брата Лонана ужалил песчаный скорпион, – негромко сказал воин. – Он как-то сумел забраться в его меха.

– Они воздали ему почести, подобающие принцу, – сказал другой. – Совершили все обряды, и его опустили в море с множеством великолепных даров богам.

– Но без черной жемчужины, – сказал первый. – Йор дал эту жемчужину вам, и мы решили, что вы и отдадите ее обратно ему.

– Вот только вы не умерли. Поэтому мы вымыли вас, перевязали сломанные ребра и руку и снова повесили черную жемчужину вам на шею.

– Почему? – спросил Нила. – Вы что, не понимаете, что с вами будет, если это выяснится?

Воины тревожно зашевелились, переглядываясь.

– Если бы мы поступили по-другому, это было бы бесчестьем, – сказал один из них наконец. – Вы – наш йака.

–  Вы выступили против Короля мудро и с огромной отвагой, – сказал другой. – Не подобало такому мудрому и храброму воину умереть с таким позором. Наш король, если хочет, может поступать так и приказывать своим сыновьям делать так же, но мы подчиняемся лишь собственной совести. Воину не подобает избивать хорошего человека до смерти за то, что тот говорит то, что считает правдой.

Нила был не в состоянии говорить. Потом все-таки произнес:

– Спасибо вам.

Они закивали головами. Один из них дал ему еще воды, а другой принес рыбы, нежной, белой и соленой. Нила с благодарностью поел, хотя от соли разбитые губы тут же защипало.

– То, что вы сказали, правда? – спросил наконец один из них. – Что Жрицы Йора хотят поднять море в приливную волну?

Нила кивнул.

– И что приливная волна обрушится на землю и утопит ее?

Он снова кивнул. С одним заплывшим от багрового синяка глазом и вторым, все еще слезящимся от света, ему было трудно различить выражение лица ралисника, а его голос звучал безо всякой интонации. Нила задумался, к чему клонят все эти вопросы.

– И все живое на суше утонет?

– Все живое вблизи моря, – ответил Нила.

– И Жрицы Йора действительно воззвали к Кани, матери Богов, прося ее поднять эту приливную волну?

Несмотря на все попытки, в голосе воина послышались смятение и страх.

– Да, это правда, – ответил Нила. – Я был там, я слышал, как Кани говорила устами одной из жриц.

– Будить богиню землетрясений и вулканов смертельно опасно, – сказал воин дрогнувшим голосом.

– Да, – сказал Нила.

– А как мы выживем? – с тревогой спросил другой. – Как выживем все мы?

– Не знаю, – ответил Нила, ощутив, как его снова придавило темное отчаяние.

– Что мы можем сделать? – спросили воины. – Как мы можем остановить это? Как нам спасти свои жизни? И наших братьев-китов? Что мы можем сделать?

– Ничего, – сказал Нила, снова закрывая глаза. – Мы не можем сделать ничего.

ЗАМОК ЗАБВЕНИЯ

Война – непредсказуемая тварь. Будучи развязанной, она несется как бешеная собака, уничтожая своих и чужих без разбора. Она может тянуться годы, становясь настоящим испытанием душевных и телесных сил, а может и закончиться в одной ослепительной вспышке кровопролития и разрушений.

Сначала казалось, что война против фэйргов будет выиграна именно так, в испепеляющем пламени горящего океана, пожирающем извивающихся и исходящих криками морских змеев и в один миг превращая сотни фэйргийских воинов в золу. Черный жирный дым поднимался к небу, душа тех, кто в ужасе наблюдал за этим зрелищем с кораблей королевского флота. Сами волны горели странным зеленым огнем. Как бы отчаянно ни бились морские змеи, сколь бы глубоко ни ныряли воины, пламя не отступало, оставляя от них лишь угли и пепел, усеивавшие равнодушно колышущуюся морскую воду. Борта всех кораблей были перепачканы сажей, черной и жирной.

– Зеленая кровь Эйя! – закашлялся Лахлан, утирая слезящиеся глаза. – Этот морской огонь моего дядюшки действует в точности так хорошо, как он и обещал!

– Мне не кажется честным поливать их этой дрянью, а потом просто смотреть, как они горят, – сказал Дункан Железный Кулак. Его бородатое лицо было очень угрюмым.

– А нападать на нас в разгар бельтайнского пира было честно? – парировал герцог Киллигарри. Он прикрывал рот пледом, а глаза у него от едкого дыма покраснели и слезились. – Мы на войне, и любая стратегия, которая приведет нас к победе, будет честной.