Бездонные пещеры

Значит, Хан'гарад, называющий себя повелителем драконов, ты осмелился назвать наше имя?

Хан'гарад преклонил колени, сделав вежливый Хан'кобанский жест глубочайшего почтения и уважения.

Приветствую тебя, Великий. Благодарю тебя за то, что ответил так быстро.

Моя мать-королева помнит и любит тебя, ответил дракон. Теперь, когда наша маленькая сестра отложила яйцо и роду драконов не грозит вымирание, она очень рада и поэтому не гневается на тебя за то, что ты осмелился назвать ее имя.

Очень этому рад, сказал Хан'гарад, склонив голову.

Когда в прошлый раз вы звали нас, мы получили огромное удовольствие, сжигая и пируя без ограничений. Этот ваш так называемый Пакт о Мире, который вынуждает драконов охотиться только в горах и лишь на четвероногих существ, очень докучает нам. Наша еда стала скудной и лишена приятного разнообразия. В прошлый раз мы были рады отведать человеческой плоти. А теперь ты хочешь, чтобы мы попробовали плоти морских жителей?

Драконы видят в обе стороны нити времени, ответил Хан'гарад. Мне ясно, что ты знаешь, о чем мы хотим просить тебя.

Ваши мысли и желания действительно прозрачны для нас, мысленно усмехнулся дракон. Но ясны ли они вам самим?

Думаю, да.

Тогда попроси нас. Мы сделаем то, о чем ты попросишь, но будь осторожен в своих просьбах.

Хан'гарад кивнул. Он обернулся к Лахлану и сказал:

– Дракон обещает помочь нам в том, о чем мы попросим, но предупреждает, чтобы мы были очень осторожны с тем, чего просим.

Лахлан смотрел на огромного дракона со страхом и благоговением. Услышав слова Хан'гарада, он нахмурился, зашелестев крыльями.

– Скажи дракону, что мы хотим уничтожить остров Жриц Йора и всех, кто живет внутри, – сказал он осторожно. – Мы хотим освободить Карриг от владычества фэйргов и установить в стране мир. Могут драконы помочь нам в этом?

Хан'гарад повернулся обратно к дракону, вылизывавшему лапу узким гибким языком ярко-синего, точно летнее небо, цвета. Он поднял свою громадную голову и широко раскрыл топазовые глаза. Все люди на палубе беспомощно утонули в его золотистом взгляде, загипнотизированные.

Я слышу слова твоего крылатого короля, сказал дракон, и на этот раз его голос глубоко в мозгу услышали все на корабле. Мы с легкостью можем зажечь курящийся остров тех, кто называет себя Жрицами Йора. Мы с удовольствием сделаем это. Вторая просьба более трудна. Мы видим множество возможностей, разветвляющихся от этой ночи. Когда вы назвали наше имя, то отсекли многие возможности, но вместо них появились новые. Все ваши судьбы и судьбы целой страны находятся в руках многих. То, что делает или не делает один, влияет на всех. Даже мы, драконы, не можем предсказать последствия. Каждый прошедший миг свивает многие нити в одну, и скоро момент, в который можно будет изменить вашу судьбу, настанет и пройдет…

Дракон медленно закрыл глаза, и люди зашевелились и принялись переговариваться. Все они подошли как можно ближе к дракону, неодолимо влекомые притягательной силой его взгляда. Теперь они отступили назад, смотря куда угодно, только не друг на друга и не на дракона, потрясенные видениями, промелькнувшими за этот миг в драконьих глазах. Вращающиеся миры, кружащиеся звезды, бескрайняя черная пустота…

Корабль накрыла тень утеса. Солнце уже касалось горизонта. Волны окрасились в яркие цвета заката, айсберги голубовато блестели. Лахлан потер глаза, тряхнул крыльями. Ему было трудно сосредоточиться, поскольку эхо драконьего голоса все еще отдавалось в его теле, а видения, промелькнувшие перед его взглядом, все еще ослепляли его разум. Ему показалось, что он увидел собственную смерть, увидел, как Лодестар вывалился из его руки и скрылся под водой, как его свет померк. Ему показалось, что он видел вспышку света, обжигающую боль, и он вновь возродился.

– Солнце уже почти зашло, – сказал Хан'гарад, на которого драконий голос подействовал меньше всех. – Скоро нам выходить в море.

Лахлан отодвинул тревожащие видения в самый дальний уголок разума. Оглянувшись вокруг, он увидел, что у всех людей ошарашенный вид, как будто они выбрались из темного туннеля на яркий свет. Он схватил капитана за плечо и энергично встряхнул его.

– Давайте готовиться к отплытию!

Когда корабль выплывал в океан, они увидели семейство тюленей, нежившихся в последних лучах солнца на поверхности огромного плоского айсберга. Детеныши играли и резвились, и Лахлан тут же пожалел, что близнецов нет на корабле и они не могут это увидеть. Потом вспомнил, куда они плывут, и обрадовался, что его семья была в многих милях от него.

Держа обеими руками Лодестар, он заставил туман подняться над морем, и белая дымка обвила мачты и паруса корабля, скрыв его из вида. Майя прижалась к фальшборту, бледная, как мел, и Лахлан задумался, что же она увидела в драконьем оке.

Снежное Крыло летел впереди, своими острыми глазами оглядывая море. Когда они приблизились к небольшом островку, он полетел обратно, приземлившись на запястье Лахлана. Все было тихо, сообщил он. В море было пусто.

Было уже поздно, когда они наконец бесшумно проскользнули к острову Божественной Угрозы. Бросить якорь они не осмелились, поскольку Майя сказала, что под водой звук распространяется гораздо быстрее и дальше, а они знали, какой острый у фэйргов слух. Вместо этого они убрали паруса и позволили кораблю дрейфовать, удерживая его на месте при помощи лишь румпеля и шпринтового паруса.

Цепи Майи разомкнули, и она встала. Ее гордое лицо было бледным и бесстрастным, словно высеченное из мрамора. Лахлан сжал ее запястье.

– Если предашь нас, твоя дочь умрет, – сказал он резко.