— Они примерно в одной версте позади меня. Держатся в пределах видимости от преследующего их противника.
— Хорошо, очень хорошо. Иди к обозу и налей себе немного вина, ты его заслужил.
— Я должен вернуться, мой повелитель.
— Выполняй мои указания. Они сами скоро будут здесь, так что можешь спокойно отдыхать.
Юноша отсалютовал и ударами пяток перевел животное на шаг. Александр оторвал взгляд от столика с картой и улыбнулся Ярославу:
— Ты слышал, он захватил лошадь у гаварнианина?
— Только такие молодые безумцы, как он, способны сесть верхом на это животное.
— У меня уже есть пятьдесят всадников. Люди начали понимать, что сесть верхом на лошадь означает перестать ходить пешком — они потеряли страх.
— Скоро он к ним вернется, — мрачно произнес Ярослав, глядя на облако пыли, приближающееся с востока. — Кажется, пора начать последний инструктаж.
С этими словами Ярослав вышел из-под навеса и начал жестами подзывать командиров отрядов.
— Все знают свои позиции? — спросил Александр, окинув взглядом командиров, собравшихся вокруг ящика с песком, при помощи которого он показывал им положение войск на местности, поскольку большинство по-прежнему ничего не понимало в символах на пергаменте, означающих горы, реки и людей.
Командиры сохраняли молчание. Александр чувствовал их страх. Одно дело — перейти по очереди под его знамя, чтобы выступить против своих соседей, и совсем другое — впервые сразиться с гафами. Они находились в состоянии оцепенения. И в данный момент только еще больший страх перед своим командующим заставлял их продолжать выполнять свои задачи.
— Помните, все достаточно просто, мы всего лишь позволим им напасть на нас. Они поведут себя так, как рассказывал Ярослав, поскольку война для них ритуал, ведущий либо к смерти, либо к славе. Нужно только заставить их броситься в атаку. Их силы насчитывают всего лишь восемь тысяч всадников и пять тысяч пехотинцев против нашего сорокатысячного войска. Но если хотя бы один из вас дрогнет, дрогнут и остальные, и вы все погибнете, поскольку не сможете от них убежать. И кроме того, вам некуда бежать.
Некоторые командиры слабо зароптали, но гневный взгляд Александра заставил их замолчать.
Они и в самом деле находились в ловушке. Примерно две недели назад армия гафов выступила из столицы и двинулась на северо-восток, по направлению к холмистому региону. Александр вывел свои войска на равнины после того, как по ним прошла армия гафов, перерезав ей линии коммуникации. Тем самым он заставил ее повернуть назад и атаковать заранее подготовленные позиции. Этот урок он усвоил у Дария в битве при Иссе. Но Александр расположил войска на узком мысу, в месте слияния рек Волста и Бенази, отрезав себе все пути к отступлению. Если солдаты дрогнут и побегут, бурные водные потоки не оставят им ни малейшего шанса на спасение, и каждый в его армии хорошо это знал.
Отступать было некуда, и некоторые смотрели теперь на своего лидера с неприязнью и подозрением.
— Отправляйтесь на свои посты, и те, чьи позиции находятся на левом фланге, помните: если вы позволите противнику обнаружить себя до того, как увидите меня, я лично снесу вам головы. Если, конечно, кто-нибудь из нас останется в живых. Теперь идите.
Люди молча повернулись и ушли.
— Если ход сражения начнет складываться не в нашу пользу, — пробормотал Ярослав, — они найдут тебя и разрежут на полоски, прежде чем погибнут сами.
— Меня это мало беспокоит, — ответил Александр почти веселым тоном. — Видишь ли, мой друг, если не планировать заранее поражения, то не проиграешь.
— Сейчас ты еще скажешь мне, что твой папа Зевс пообещал тебе эту победу.
Александр только посмотрел на него и загадочно улыбнулся.
— Мой повелитель Калин, они прекратили отступление. Смотрите, они остановились прямо перед гребнем следующего холма.
Калин, командир головного эскадрона, натянул поводья и посмотрел в ту сторону, куда показывал его ординарец.
— Их по-прежнему не более пятидесяти, и они отступают к месту слияния рек, вместо того чтобы свернуть к последнему броду. Эти жалкие идиоты загнали себя в ловушку.
— Мы еще не видели их основные силы, — предупредил Виргт.
— Они конечно же здесь, ждут нас с противоположной стороны холма. Он не уверен в своих людях, этот Искандер. Он знает, что они трусы, и потому привел их в такое место, где им придется сражаться или умереть. Теперь мы сможем с ними покончить даже до начала затемнения.
— Тогда зачем атаковать, — спросил Хина, — если они пойманы здесь в ловушку? Нам остается только закупорить горлышко бутылки. Через несколько затемнений они начнут умирать от голода.
— Что?! Даже против безволосых я не стану прибегать к такой позорной тактике. Разве у тебя совсем нет чести? Давай скорее перережем это стадо и отправимся домой.
Калин повернулся в седле и посмотрел на Кубара, который расположился позади него.
— Или наимудрейший и высокочтимый Кубар имеет на этот счет другое мнение?
— Это твое войско, а не мое, и значит, мне остается только молча наблюдать.
— Тогда, может быть, обладая различными воинскими талантами и многочисленными заслугами, ты желаешь первым пойти в атаку? — с усмешкой спросил Калин.
— Это твоя армия, твое сражение и твоя победа. Ты не должен делить со мной свою славу. Мое дело лишь наблюдать со стороны.
— Мудрое решение, — с неприкрытым сарказмом произнес Калин, и воины из его свиты заухмылялись над столь очевидным проявлением трусости со стороны самозванца. — Кстати, Хина и Виргт могут остаться с тобой.
Оба повернулись к нему и начали дружно выражать свой протест.
— Это всего лишь требования традиции, — пояснил Кубар. — Хина, как последний из младших братьев, не должен участвовать в одном сражении с тагом, не имеющим детей, поскольку так может прерваться линия рода, а кааду тоже не имеет права рисковать своей жизнью, угрожая тем самым оставить правителя без мудрого советника.
— Наконец мы хоть в чем-то согласны, — сказал Калин холодным тоном, но в его глазах появилось странное выражение, словно он внезапно понял, что сам загнал себя в ловушку, которую только что заметил. Кубар некоторое время смотрел Калину прямо в глаза, а затем поклонился, выразив правителю свое почтение. Воин повернул лошадь и в сопровождении свиты поскакал прочь, оставив троих всадников в тылу армии знатных гаварниан, уже перестраивающейся для атаки.
— Классическое построение, — сказал Ярослав, словно бы рассматривая академическую проблему на листе пергамента, а не наблюдая за наступлением тринадцатитысячного войска.
— На мой взгляд, в нем нет никакой логики.
— Ах, мой Александр, это по твоим стандартам, а не по их. Помни, знатные ездят верхом, что является их правом по рождению, незнатные маршируют. Титулы и звания, вполне естественно, могут меняться, поэтому отряд кавалерии развернут в линию, где самые титулованные в данном случае занимают западный фланг, а менее знатные — противоположный, восточный.
— Какая глупость! Так же бездарно использовал кавалерию Дарий в битве при Иссе.
— Возможно, но, несмотря ни на что, они способны сражаться. Смотри, это, должно быть, сам Калин.
Он показал на край левого фланга линии неприятельских войск, где от группы всадников отделилась одинокая фигура и поскакала через открытое пространство, которое разграничивало сомкнутые ряды кавалерии от Александра и его отряда, расположившегося на склоне гряды невысоких холмов, протянувшейся как естественный барьер перед местом слияния двух рек.
Линия кавалерии начала сворачиваться от левого фланга к центру, и каждый всадник ждал, пока его
