— У нас возникла проблема.
— Что еще?
— Ты уже в курсе, что произошел разрыв телеграфной линии рядом с мостом через Эбро?
— Да.
— Только что вернулся из разведочного полета один из наших дирижаблей. Пилоты видели две колонны вражеских броневиков по обе стороны от моста. Наш гарнизон уничтожен.
— Проклятье!
— Гаарк, люди взорвали три наших поезда. Судя по шуму, в них были боеприпасы.
— Что??? — яростно взревел Гаарк. Пнув подвернувшийся под ногу комок земли, кар-карт отвернулся, скрывая свой шок от командиров уменов, стоявших неподалеку. — Я же приказал задержать отправление поездов до того момента, пока туда не прибудут наши броневики!
— Похоже, в штабе что-то напутали. Мы остались без снабжения, Гаарк.
— Перебросить на восток еще один умен. Железнодорожное сообщение должно быть восстановлено не позднее чем завтра.
— А как ты собираешься перевезти этот умен? В нашем распоряжении всего два состава. Один из них сейчас везет к реке броневики, а на втором мы собирались отправить ракетные расчеты и оставшиеся машины. И мы не можем связаться с нашими частями, оставшимися на восточном берегу Эбро.
Гаарк опустил голову. Три поезда с боеприпасами! Его войскам нужно было не менее пяти миллионов патронов в сутки, чтобы продолжать осаду Рима, и это не считая десяти тысяч снарядов для пушек и мортир. За тот месяц, что прошел с начала боев, он, совершенно не предвидя такого оборота, почти целиком израсходовал годовую продукцию всех военных заводов и до предела растянул свою единственную транспортную артерию. И теперь из-за одного чертовою партизанского рейда все могло пойти псу под хвост!
— Свяжись по телеграфу со всеми, с кем только можно. Пусть все наши конные соединения направляются к Эбро. Я хочу, чтобы прорыв на линии был ликвидирован, атаковавшие нас ублюдки уничтожены и транспортное сообщение восстановлено не позднее чем через три дня.
Джурак кивнул.
— А что ты планируешь относительно Рима?
— Если они не сложат оружие сегодня, то сломаются завтра. Я уверен в этом. На рассвете мы возобновим артобстрел и начнем штурм. Завтра им придет конец. Но те, кто совершил этот рейд, должны быть уничтожены. Сделай все, чтобы не дать им уйти от возмездия!
— Вот его условия, — произнес Пэт, глядя на письмо Гаарка, написанное на корявом русском языке. — Прекращение огня. Все русские войска должны в течение двух дней оставить город и на кораблях отплыть на Русь. Он не будет этому препятствовать. Рим слагает оружие и сдается орде.
Пэт обвел взглядом своих штабных офицеров и корпусных командиров. В углу комнаты, скрестив руки на груди, стоял Марк.
— Ответь ему, чтобы он шел к черту, — пролаял Шнайд, приподымаясь с носилок. Было видно, что сломанные ребра причиняют ему адскую боль. — Дьявол, да я сам возьму в руки ружье и выйду на передовую!
— Очень благородно с твоей стороны, Рик, — саркастически отозвался Марк. — Только, боюсь, от этого будет мало толку.
Шнайд гневно уставился на римлянина, и тот примиряюще вскинул вверх руку.
— Ты хороший солдат, Рик, но ты выдохся. Мы все тут выдохлись.
— Только не я, — проворчал генерал Мэтьюз, командир 6-го корпуса, и все остальные русские корпусные командиры согласно кивнули. Свою солидарность со словами Мэтьюза высказал даже Баркер, 4-й корпус которого был почти полностью уничтожен во время бантагского прорыва.
Пэт перевел взгляд на генералов, руководивших 9-м, 11-м и 12-м корпусами, которые были набраны в Риме. Бамберг, ветеран 35-го Мэнского полка, командовавший злополучным 9-м, поддержал Мэтьюза, но двое римских патрициев, возглавлявших остальные корпуса, ничего не ответили и не сводили глаз с Марка.
В комнате повисло неловкое молчание, и Пэт подумал о лежавшей у него в нагрудном кармане депеше от Калина, доставленной Буллфинчем, который тоже присутствовал на совещании, тихо сидя в дальнем углу штабного помещения. В письме президента говорилось, что если Рим решит пойти на сепаратный мир с ордой, Пэт должен будет немедленно вывести из города все русские части. Если бы он сейчас озвучил это послание, Марк наверняка обвинил бы русских в двойной игре и заключил соглашение с Гаарком.
— И это все? — спросил Марк. — По-моему, там говорится что-то еще.
— О, ничего важного.
— Прочти нам все, — потребовал Марк.
Пэт глубоко вздохнул.
— Здесь сказано, что президенту Руси предложены те же условия. Если Русь согласится на прекращение огня, а Рим решит продолжать боевые действия, город будет уничтожен.
— Вот! — воскликнул Марк, словно услышав в этих словах решающий довод в поддержку своей позиции.
— Это гнусная ложь, — с негодованием заявил Пэт. — Наша армия сражается до конца. Русские не сдаются.
— Ой ли?
— Марк, он пытается настроить нас друг против друга. Если мы расколемся, нам всем крышка. Гаарк находится в отчаянном положении, если он прибег к этому маневру. Нам нужно продержаться еще совсем чуть-чуть. Сегодня впервые за несколько недель температура поднялась выше точки замерзания. Возможно, это начало таяния снегов.
— Ты уже месяцами талдычишь мне одно и то же, Пэт: еще один день, еще одна неделя, и фортуна повернется в нашу сторону. Ну и к чему мы пришли? Половина моего города лежит в руинах, а бантаги окопались на берегу Тибра в шестистах шагах от этого самого здания. Взгляни на это моими глазами. Если мы продолжим сражаться, нас в любом случае ждет поражение и мой народ будет полностью уничтожен. — Марк опустил голову. — Пэт, сегодня утром здесь прозвучали страшные оскорбления. Я склонен приписать их горячке боя.
Пэт кивнул:
— Благодарю тебя и прошу прощения.
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести эти слова. Марк был не прав, но надо было использовать каждый шанс, чтобы убедить римлянина продолжить войну.
— Мечта о Республике — это было прекрасно, пока мы могли сохранить ее, но теперь мы все погибаем. Я считаю, что, если мы сейчас сдадимся, некоторые из нас выживут. Возможно, через десять- двадцать лет мы вновь соберемся с силами и победим.
— Господа!
Это был голос Эмила. Старый доктор устало поднялся со стула, и из уважения к нему все офицеры сразу замолчали.
— Я врач. Моя работа — спасать жизни. Я никогда не желал для себя другого занятия. Я долго боролся против шарлатанства в медицине, и, хвала Всевышнему, мне выпало счастье пожать плоды своих трудов. Попав в этот мир, я стал свидетелем многих перемен, на моих глазах умирали десятки тысяч мальчиков, сражавшихся ради того, чтобы сделать этот мир лучше. Если ты согласишься на условия Гаарка, Марк, все их усилия пойдут прахом. Это будет означать, что все эти мальчики, русские и римские, впустую погибли при Испании, возле Роки-Хилл и здесь, и их призраки будут вечно преследовать тебя, потому что ты предашь их.
— Они мертвы, — прошептал Марк. — Этого уже не изменить. Я не хочу рыть новых братских могил только для того, чтобы умилостивить их неупокоившиеся души.
— Ты нас всех отправишь в одну братскую могилу или, что более вероятно, в убойные ямы бантагов. Когда Гаарк расколет наши силы, когда он займет наши земли и разоружит нас, он наверняка нарушит свое
