начинала задыхаться.
Волна возбуждения потрясла все ее существо. Ей хотелось думать, что это страх играет с ней злые шутки, но почти болезненный ритм бешеного пульса отчетливо позволял ей судить о природе своих эмоций. Джесси ощущала каждую складку его рта, настойчиво целовавшего ее, вопреки невнятным протестам. Она чувствовала, как волоски на его ногах раздражают ее мягкую и тонкую кожу, слышала, как отчаянно бьется его сердце, отдаваясь в каждой части его тела – даже в руке. Люк трепетал, движимый каким-то первобытным пылом, и Джесси поняла, что никогда раньше не испытывала ничего подобного. Как будто он открыл долго сдерживаемые шлюзы души и выпустил на свободу всю жестокость, весь гнев, которые в нем накопились.
Люк прервал поцелуй и чуть-чуть отодвинул ее от себя. Их глаза встретились. Джесси содрогалась, потрясенная тем, что она испытывала. Ее соперник тяжело дышал, не в силах скрыть – возбуждение. Когда-то она отдала бы все на свете за то, чтобы увидеть этот захватывающий дух огонь желания в его глазах. В свое время она и мечтать не могла о большем счастье. Но и сейчас все ее нутро сжалось от болезненного, изматывающего возбуждения.
– Ну что ж, можно сказать, что я свое получил, – вымолвил Люк каким-то надломленным голосом. – Я давно уже хотел… м-м-м… Подержать тебя в своих руках, но никогда это желание не было таким сильным, как сегодня.
Джесси сотряс новый приступ дрожи, лишивший ее последних сил.
– Отпусти меня, – взмолилась она. – Я не буду кричать и никуда не уйду.
– А я тебя никуда и не отпущу до тех пор, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать.
Люк чуть ослабил хватку, дав ей возможность откинуться на ковер, но сил бороться у нее уже не было. Ничто не удовлетворило бы ее так, как ответы на те вопросы, которые он хотел задать. Она была бы рада живьем содрать с него кожу той правдой, которую знала. Джесси просто подмывало выкрикнуть ему в лицо свои обвинения, разразиться бранью и отомстить за себя. Но вместо этого она сказала фразу, которая должна была привести его в еще большее бешенство.
– Ты хочешь знать, почему я вышла замуж за твоего отца? Я любила его, поэтому и вышла. Саймон и я были страстно влюблены друг в друга.
Лицо Люка вспыхнуло ненавистью. Издав напоминающий рычание зверя звук, он сжал пальцы так сильно, как будто хотел разрушить кулаком каменную стену. Грубое и нецензурное слово сорвалось с его губ, и он перекатился на спину, освобождая свою пленницу.
– Убирайся отсюда, – сказал он. – Убирайся немедленно.
Джесси с трудом привела свои чувства в порядок и заставила себя встать. Обнаружив, что ее ночная рубашка распахнулась, она торопливо прикрылась и поймала на себе взгляд, исполненный такого ледяного презрения, что по коже ее побежали мурашки. Он смотрел на нее, как на незнакомую женщину, как будто она была не Джесси Флад, а существо без души, без сердца. Может быть, так оно и было. Может быть, она унаследовала это от старшего Уорнека.
Джесси увидела, как ему больно, и ее сердце вдруг сжалось. Бинт размотался, и рана на ноге кровоточила. Чтобы остановить кровь, он снял свой пуловер и сделал жгут.
– Тебе не надо было возвращаться, Люк, – сказала Джесси неожиданно мягким голосом. Он взглянул на нее горящими глазами.
– А тебе надо было меня убить, Джесси. Ты еще пожалеешь о том, что не сделала этого.
Глава 3
– Тебя что, по голове нужно как следует ударить?
– В чем дело, Слик[1]? – Люк Уорнек отвернулся от окна своего офиса в Денвере, чтобы встретить полный благодушного недовольства взгляд своей обладавшей весьма резким голоском подчиненной, которую он не так давно сделал вице-президентом. Худая, красивая, начинающая седеть женщина теперь была его правой рукой, но, кроме этого, она выполняла роль всеобщей жены, матери, надсмотрщицы и советчицы в «Уорлдкоме», принадлежавшей Люку информационной компании. На самом деле, заведовала фирмой она, что бы там ни говорила табличка у нее на столе. Люк уже много лет назад пришел к выводу, что любая центральная контора нуждается в своей Мэри Гринблатт. Единственное, что было не в ее власти – это его личная жизнь, хотя он вполне мог обсуждать с ней свои сексуальные успехи.
– Эта шумная компания, которую ты созвал на совещание, ожидает тебя в большом кабинете, – сообщила Мэри, кладя ему на стол утреннюю почту, которую обычно подавала секретарша. – Разве ты не слышишь, как они орут?
Люк прекрасно слышал шум, доносившийся с противоположного конца холла. Он встал, чтобы налить себе чашечку кофе из серебряного кофейника, стоявшего на маленьком столике. Сегодня он собрал лучших сотрудников «Уорлдкома», чтобы вместе с ними подробно проанализировать возможности расширения компании и соперничества с Си-эн-эн, гигантом электронных средств массовой информации. После нескольких недель кропотливого исследования «шумная компания» должна была сообщить ему о своих идеях.
– И что бы я без тебя делал, Слик? – спросил он.
– Я думаю, что ты отправился бы прямо в ад на этом твоем пожарно-красном «феррари», – усмехнулась Мэри. – Кстати, о «феррари» – куда же ты все-таки собрался?
Люк двинулся за ней по просторному офису со стеклянными стенами.
– На встречу с сотрудниками, конечно.
– Нет, не туда.
– Не туда? – Он остановился с вопросительным выражением на лице, готовый поехать туда, куда она скажет. Он всегда прислушивался к словам Мэри Гринблатт, полностью доверял ее инстинктивному знанию человеческой природы, и в большинстве случаев поступал так, как она советовала. Она, в свою очередь, защищала его так, как львица защищает своих детенышей. Судьба не избаловала Люка родителями, которые бы его оберегали. Его мама умерла, когда ему было шесть лет, а отец постепенно превратился в
