изменил тактику. Не рассчитывая больше на грубую силу, принялся раскачиваться взад и вперед. Он двигался плавно, словно хотел справиться с веревками не силой, а лаской, и хотя их встреча перед этим была взрывной, Блю подумала, что такой подход был бы предпочтительнее и с женщиной – волшебно неторопливый и обольстительный. «Со мной это всегда срабатывает», – подумала она, мгновенно отзываясь. Желание огненными точечками обожгло живот и медленно потекло к бедрам. Блю почувствовала ужасную слабость. Она не хотела и думать о том, что происходит с ее трусиками между ног.
Наконец, она почувствовала, что веревки чуть ослабли, но в отчаянии не верила, что Рику удастся освободиться от них. Господи, что же делать? Рик должен выпутаться! Она уже представляла себе, как из нее, словно из крана, текут женские соки, и пол кладовой становится скользким. Черт бы побрал Уэбба Кальдерона! Ведь ему нужны были вовсе не они. Он пришел за Мэри Фрэнсис. Угрожал страшными последствиями, если они не скажут, где она. Но они не могли сказать ничего определенного, даже если бы и хотели. Она ушла из церкви, и ни один из них этого не, заметил.
Блю не осеняла себя крестным знамением со времен посещения католической школы, но если бы могла сейчас перекреститься, сделала бы это обязательно. Мало надежды, что Кальдерон не отыскал Мэри Фрэнсис. Блю даже думать боялась о том, как он расправляется с теми, кто становится у него на пути, будь это мужчина или женщина. Какая мерзость! Яркая личность, это верно, но этот прищуренный взгляд! Нет уж, избавьте! Так и веет дьявольской силой.
–, ООО, ааа! – закричала Блю. На сей раз Рик словно поднырнул под нее и приподнял в воздух. – Что ты делаешь?
Он, казалось, хотел одновременно изменить и ее, и свое положение. Блю не знала, оказывают ли на него такое же действие его движения, как на нее. Ей оставалось только гадать. Неужели у него тоже течет по ногам, как апельсиновый сок из выжималки? Он тоже тает и истекает теплыми струйками чувств?
Она хоть может говорить теперь. Она так крутила и извивалась, что кляп высвободился из зубов, и, хотя повязка еще оставалась на лице, Блю уже могла вполне внятно говорить.
Она попыталась помешать его движениям, но ему уже удалось наполовину развернуться. Плечо Рика уперлось в ее плечо, а бедро прижалось к той мягкой и сочной части ее тела, которую одна из девушек агентства называла «проливом».
– А не легче попробовать перегрызть веревку зубами? – всерьез предложила Блю. – И не так больно.
В ответ он только предостерегающе зарычал.
Рику пришлось еще немало потрудиться, чтобы занять то положение, какое хотел. Теперь он грудью прижимался к ее спине. Они не раз стукнулись и потерлись друг о друга, пока им удалось добраться до старой, ржавой картотеки, о ручку которой Рику удалось зацепиться кляпом, чтобы выдернуть его изо рта. К этому времени малейшее движение доставляло Блю боль.
«ТАК лежат любовники после утоления страсти», – думала она, ощущая у себя на шее его дыхание и исходящий от него жар. Рик тоже не мог оставаться равнодушным в такой близости. Если она не ошибалась, определенные части его тела уже начинали отзываться на эту близость. А при том, что руки ее были связаны за спиной, скоро она могла узнать наверняка.
– Что теперь? – спросила она, пробуя сообразить, как в таком положении дотянуться до точек, воздействуя на которые можно снять возбуждение. Голени и плечи все еще давили натянутые веревки, а одно бедро было до боли прижато к полу. Но все это цветочки по сравнению с тем, что некто третий старался протиснуться у нее между ног. Вот вопрос: кто бы это мог быть?
Голос Рика осип, почти хрипел.
– Я надеялся, что мы доберемся до полки, где лежат ножницы.
«Как же», – подумала она, но вслух спросила:
– Какие ножницы?
Она оглядела крошечную комнатку, убежденная, что это самая настоящая свалка, где хранится одно ненужное старье. На полках стояли помятые консервные банки без этикеток, стопы пожелтевшего от времени полотняного белья и аккуратно сложенные черные сутаны, коробки со свечами и медные урны.
Наконец Блю увидела ржавые садовые ножницы, – брошенные рядом с протертой до дыр подставкой для колен. У нее в душе загорелась надежда.
– Только как мы доберемся до них? Встанем и будем прыгать как кузнечики? – спросила она почти серьезно.
– Ну, можно ползком или перекатываться…
– Спасибо, уже наползалась. Лучше уж перекатываться.
Не успели они сделать и пол-оборота, как Блю взмолилась:
– Нет, не надо. У тебя эрекция! – вырвалось у нее, и они вернулись в первоначальное положение.
Воцарилось напряженное молчание. Казалось, от напряжения дрожит даже воздух. Еще немного, и все вокруг взорвется, рассыплется в пыль.
– Не шути с ним, – наконец сказал Рик и тяжело вздохнул. – Догадываюсь, ты с ним встречаешься не первый раз.
– Может, и нет, но другие висели не на Священниках. На этот раз ты должен был проверить у входа.
– Точно, – серьезно согласился он, – ты права.
Блю начала дергаться и извиваться, пытаясь изменить положение. Стукнулась плечом о его подбородок, а бедром ткнулась ему в бедро. Или ослабели веревки, или из них двоих Блю была более подвижной, но она стала вертеться и дергаться, как рыба в сети, чтобы только не лежать так, будто они сейчас начнут спариваться как дикие звери.
– Что ты делаешь? – сердито спросил он.
