только один маленький прокол. Ник улыбнулся, когда она рассеянно затеребила золотое колечко-серьгу. В один прекрасный день он отберет у нее эти серьги и предложит поиграть чем-нибудь другим… если проживет достаточно долго.
Ли тем временем говорила, что это оценочный тест, призванный придумать рассказ по репродукциям с настоящих картин, отобранных из-за их символического содержания.
– Этот тест считается проективным, – пояснила она, – что означает: тест составлен таким образом, чтобы объект мог отдаться свободной игре своего воображения, внутренним конфликтам и страхам и «спроектировать» их на материалы теста. Мы с доктором Джонсоном разработали оценочные шкалы и количественные нормы, которые позволяют нам сравнить ответы объекта с базовой группой более тысячи респондентов.
– Был ли этот тест специально разработан, чтобы оценивать способность к насилию?
– Тест имеет несколько сфер применения. Одна из версий была разработана специально для оценки агрессивных и/или сексуальных побуждений. Количественные нормы базируются на ответах более чем пятисот заключенных, все они осуждены за совершение тяжких уголовных преступлений.
– И именно этот тест вы дали Нику Монтере?
– Да.
Ник крутил серебряный браслет на запястье. Доктор забыла упомянуть, что они так и не закончили с ее хваленым тестом. Они застряли на той хитрой картинке с псом-стражем. «Верно, доктор? – подумал он, глядя на нее и желая, чтобы она посмотрела на него хоть раз. – Застряли, да?»
– Под чьим руководством? – спросил Саттерфилд. Она казалась удивленной:
– Прошу прощения?
– Кто посоветовал вам применить этот тест?
– А, сотрудники офиса окружного прокурора. Они связались со мной и попросили провести оценку состояния мистера Монтеры.
– Понятно. Тогда почему вас не оказалось в списке свидетелей обвинения?
Она потянулась к сережке, но вовремя остановилась.
– Потому что я попросила, чтобы меня отстранили от этого дела.
– Вы попросили, чтобы вас отстранили? – Адвокат защиты глянул через плечо на Клару Санчес и ее команду, как бы говоря: «Внимание, мои уважаемые коллеги, сейчас я вас поимею и хочу, чтобы вы это заметили». – Как интересно, доктор Раппапорт. Вы отстранились от дела. Почему же вы это сделали?
Ли глубоко вздохнула, выдав тем самым едва заметную неуверенность. «Что, нервы не выдерживают?» – подумал Ник.
Ему хотелось зааплодировать. Мало что могло доставить ему большее удовольствие, чем зрелище гибели этого врача.
Она продолжила несколько поспешнее, чем прежде, и чуть менее сдержанно:
– Желая провести клиническое сравнение, я дала мистеру Монтере всю подборку тестов, включая и свой собственный. По большей части результаты были достаточно однородны, чтобы сделать предварительные выводы, но были и некоторые расхождения, и, принимая во внимание историю мистера Монтеры, я начала сомневаться в надежности некоторых оценок.
– Расхождения? Не могли бы вы пояснить нам – какие? В простых выражениях, доктор. – Саттерфилд ослепительно улыбнулся двенадцати присяжным. – Я уверен, дамы и господа в нашем жюри прекрасно вас понимают, а вот у меня с этим трудности.
Смех и одобрительные кивки присяжных – именно этого и добивался Саттерфилд.
– Разумеется, – заверила всех Ли. – Ответы мистера Монтеры, оцененные по нескольким шкалам, показали антисоциальные тенденции, сверхконтролируемую агрессию и паранойю, но это ничуть не удивительно для человека его происхождения. Он вырос в баррио, известном войнами между бандами. Условия его жизни требовали, чтобы он развил в себе эти склонности единственно из необходимости выжить.
– Понятно. Значит, если мы живем в условиях постоянной угрозы нападения, нам нужно развить в себе паранойю и агрессивность, вы это имеете в виду?
– Совершенно верно. Тесты также показали высокий уровень интеллекта мистера Монтеры, что смягчает агрессивное поведение объектов с повышенными социопатическими оценками.
– С повышенными социопатическими оценками?
– Простите… объектов с антисоциальными тенденциями. Исследования показали, что объекты, получающие более низкие оценки по стандартизованным тестам на умственное развитие, скорее могут совершить насилие. Кроме того, мистер Монтера – художник, а творческие личности видят мир несколько иначе, чем мы с вами. Уже один этот фактор может поставить под сомнение надежность норм, на которых основываются мой и другие тесты.
– Все это очень интересно, доктор, но, боюсь, еще не совсем мне понятно. Поэтому давайте посмотрим, нельзя ли упростить. – Адвокат сделал эффектную паузу, снова взглянув на присяжных. – Доктор Раппапорт, основываясь на вашей оценке Ника Монтеры, считаете ли вы, что он убил Дженифер Тейрин предумышленно, как настаивает обвинение?
– Протестую, ваша честь! – взлетела рука Клары Санчес. – Свидетельница здесь не для того, чтобы излагать свои домыслы.
Саттерфилд подошел к судейскому месту.
– Ваша честь, я спрашиваю мнение доктора Раппапорт, основанное на ее оценке моего подзащитного.
Судья кивнула.
