могли бы произвести подобного воздействия[81]. Как тяжелые частицы соли, растворяясь в тумане, могли подняться в воздух, пусть выясняют философы. Особенно интересно было бы узнать, не связано ли упомянутое явление с тем, что в море ежедневно гниет множество живых существ, выделяя летучую щелочь? Сильная жара между тропиками, видимо, делает летучей морскую соляную кислоту, которая содержится в соленой воде, так же как и в поваренной соли. Было, например, замечено, что, если ткань, смоченную в щелочном растворе, повесить над обычным солончаком, на ней скоро появятся кристаллы соли, получившейся из этой щелочи и соляной кислоты. Отсюда, видимо, следует, что морская соляная кислота в жарком климате становится летучей и, находясь в испарениях воздуха, воздействует на железо и сталь. Для человека же, который весьма страдает здесь от жары, это должно быть очень полезно, поскольку такие испарения укрепляют легкие и слегка стягивают кожу, предотвращая слишком сильную потерю жидкости.
Среди предупреждающих и лечебных средств против морской цинги, которые мы взяли с собой из Англии, была сгущенная пивная эссенция [82]. У нас на борту имелось несколько бочек. Но еще прежде чем мы покинули Мадеру, в них началось брожение. Теперь эссенция стала взрывать бочки и вытекать. Капитан надеялся поправить дело и приказал вынести их из нижних, жарких помещений на палубу, где было прохладнее. Однако свежий воздух усилил брожение настолько, что из бочек вышибло днища; при этом раздавался каждый раз звук, будто стреляли из ружья, а перед этим обычно выходил дымок или пар. По совету моего отца эссенция, забродившая в одной из бочек, была перелита в другую, которую перед этим тщательно окурили серой. На несколько дней брожение утихло, но затем возобновилось, причем главным образом в бочках, стоявших на свежем воздухе. Некоторые же, лежавшие в глубине, среди камней балласта, держались лучше, во всяком случае не взрывались. Вероятно, процессу брожения в них помешала примесь водки двойной перегонки. Впрочем, пиво, которое получалось из такого сусла, если его просто разбавить теплой водой, было очень хорошим и пригодным для питья, хотя из-за выпаривания у него был немного пригорелый привкус.
11 августа показался Бонависта [Боавишта], один из островов Зеленого Мыса; а когда на другое утро погода после ливня прояснилась, мы увидели и остров Сантьяго [Сантьягу] и в три часа пополудни бросили якорь в бухте Порто-Прайя [Прая], «расположенной на южной стороне острова под 14°53'30' северной широты и под 23°30' западной долготы».
На другой день утром мы сошли на берег и нанесли визит коменданту форта дону Хосе де Силве, радушному человеку, который немного говорил по-французски. Он представил нас генерал-губернатору островов Зеленого Мыса по имени Жуакин Салама Салданья де Лобос. Обычно он живет в Сантьяго, главном городе этого острова, но из-за болезни, о коей свидетельствовала бледность его лица, уже два месяца как находился здесь, поскольку воздух в этих местах считается более здоровым. Жил он в комнатах коменданта, который посему принужден был довольствоваться жалкой хижиной. От него мы получили некоторые сведения об этих островах.
Антонио Нолли, вероятно тот самый, кого другие зовут также Антониотто, генуэзец, находившийся на службе у португальского инфанта дона Генриха, открыл в
1449 году некоторые из этих островов и 1 мая высадился на тот, который, в честь дня открытия, получил название Майо [Маю]. Тогда же был обнаружен и остров Сантьяго. В 1460 году сюда послали еще одну экспедицию, чтобы взять эти острова во владение, устроить там колонию и по-настоящему обосноваться. Тогда же были открыты и остальные острова. Сантьяго — самый крупный из них, длиной около семнадцати лиг[83]. Главный город того же названия находится в глубине острова; он является резиденцией епископа, в епархию которого входят все острова Зеленого Мыса. Эти острова разделены на одиннадцать церковных приходов, в самом населенном из них примерно 4 тысячи домов, так что густонаселенными их в целом не назовешь.
Залив Порто-Прайя лежит под крутой скалой, на которую мы поднялись по извилистой тропе. Укрепления со стороны моря представляют собой старые полуразрушенные стены, а со стороны суши — это просто каменная насыпь высотой едва вполовину человеческого роста. Близ порта стоит довольно импозантное здание лиссабонской купеческой компании, которой принадлежит монополия на торговлю с этими островами и которая держит тут агента. Поскольку мы хотели закупить здесь свежее продовольствие, губернатор рекомендовал нам этого агента; тот оказался, однако, господином весьма нерасторопным и, пообещав нам все, что мы запросили, ничего в конце концов не доставил, кроме единственного тощего быка. Вышеназванная компания угнетает бедных здешних жителей и продает им самые плохие товары по неслыханным ценам.
Жителей на Сантьяго мало. Они среднего роста, безобразны и почти все черные, у них курчавые волосы и толстые губы — словом, видом они напоминают самых уродливых негров. Каноник господин Паув цу Ксантен
Деспотизм губернатора, руководство суеверных и слепых священнослужителей, а также невнимание со стороны португальского правительства привели к тому, что народ здесь поистине живет едва ли не в более бедственных условиях, чем даже черные африканские племена; в таких условиях трудно умножать богатство страны. Конечно, жители теплых стран вообще склонны к лености, но, когда они заранее знают, что все попытки улучшить свое положение принесут им лишь еще больше мук и несчастий, они становятся тем более ленивыми, равнодушными к любому усилию, угрюмыми, апатичными и охотно прибегают к нищенству как к единственному средству, которое может защитить их от алчной хватки жестоких господ. Да и к чему им трудиться, отказываясь от покоя и сна, сей единственной отрады в их тяготах, если они знают, что плоды их трудов пойдут не им, а лишь умножат богатство других?
Человек, не видящий впереди ничего хорошего, потерявший даже надежду на счастье, конечно, не склонен жениться. Когда столь трудно обеспечить себя хотя бы самым малым, лучше не взваливать на свои плечи еще и заботы о доме и семье. К тому же плодородие и урожайность здешней засушливой земли зависят от того, выпадет ли в нужное время года достаточное количество дождей; если, на беду, их окажется недостаточно, то на полях и лугах все засохнет и выгорит, тогда неизбежен голод. Нетрудно вообразить, что подобные бедствия тоже отпугивают жителей от радостей семейной жизни, ибо им приходится опасаться, как бы нужда и рабство не стали уделом и их несчастных детей[88].
Острова Зеленого Мыса гористы, но горы здесь сравнительно невысоки. Покрытые прекрасной зеленью, они мягко спускаются к побережью, а между ними находятся широкие долины. Однако воды здесь не хватает; за исключением Сантьяго, где есть небольшая река, впадающая в море близ Рибейра-Гранде [Рибейра-Гранди], местечка, названного по ее имени, на всех островах воду можно брать только из колодцев. Так, в Порто-Прайя есть единственный колодец, даже не огороженный, а лишь плохо выложенный камнями, вода в нем мутная и солоноватая, к тому же ее так мало, что мы дважды в день вычерпывали колодец досуха. В долине близ форта почва, по-видимому, достаточно влажная, здесь растут кокосовые пальмы, сахарный тростник, бананы, хлопок, гуайявы и деревья папао[89]; однако большая ее часть покрыта кустарником или используется под пастбища.
Последнее обстоятельство заставляет думать, что эти острова могли бы приносить больше дохода и приобрести более важное значение, владей ими народ трудолюбивый, предприимчивый и деловитый. В
