скалится.
Он возбуждает страх. Он болен — Роман Валерианович…»
Морщится, дергается, задает самому себе вопросы… Вслушайтесь в нервические фразы Хлудова: «Час жду «Офицера» на Таганаш… В чем дело? В чем дело? В чем дело?… Меня не любят!…»
«… Курить доктор запрещает! Нервы расстроены… Да не помогают карамельки, все равно курю и курю».
«… Вы явно нездоровы, генерал (не выходя из рамок этикета, говорит Хлудову во вспыхнувшем споре между ними главнокомандующий, когда приходит сообщение, что красные перешли Перекоп. — Ю. В.) и я жалею, что вы летом не уехали за границу лечиться, как я советовал».
«… Кто бы вешал, вешал бы кто, ваше высокопревосходительство?» — срывается Хлудов.
Этого белого лицом, как кость, человека с неразрушимым офицерским пробором, в солдатской шинели с генеральскими погонами, ни на секунду не оставляет болезненная тревога: «Чем я болен? Болен ли я?… Я болен, я болен, только не знаю чем».
Да, генерал-вешатель болен. «Уйдешь ты или нет? — обращается он к невидимому призраку…Я могу пройти сквозь тебя, подобно тому, как вчера стрелой я прошел туман. (Проходит сквозь что-то.) Вот я и раздавил тебя!…» И вместе с тем люди из контрразведки знают, что, только вступив в разговор с Хлудовым, солдат Крапилин уже обречен. Доска для виселицы с надписью «Вестовой Крапилин — большевик» готовится сразу же, пока генерал слушает его.
Вновь и вновь Хлудов беседует с видением.
«… (Обернувшись: через плечо, говорит кому-то.) Если ты стал моим спутником, солдат, ты говори со мной. Твое молчание давит меня….. Или оставь меня!… Ты знай, что я человек большой воли и не поддамся первому видению, от этого выздоравливают!…
Голубков. С кем вы говорите?
Хлудов. А? С кем? Сейчас узнаем. (Рукою разрезает воздух.) Ни с кем. Сам с собой…»
Нет, выздороветь он уже не может. Галлюцинации не оставляют Хлудова даже в критический момент посадки на отходящие в Константинополь пароходы. Они будут преследовать его и там, в Константинополе.
«… Хлудов. Замолчи. (Утихает.) Ну вот! Одного я удовлетворил и теперь на свободе могу говорить с тобой. (Оборачивается через плечо.) Чего ты хочешь, чтобы я остался? Остался? Нет. Бледнеет, отходит. Покрылся тьмой и стал вдали…
Голубков. Ты болен. Хлудов, это бред! Хлудов, надо спешить, уйдет «Святитель», мы опоздаем!
Хлудов. Черт! Какая Серафима?» {92}.
Болезнь Хлудова еще более усугубляет поле нервозного напряжения и страха вокруг него. При не нарушенном в целом сознании и поведении, при сохраняющейся воле у него, несомненно, психопатологический обсессивный синдром, с не покидающими его навязчивыми представлениями, слуховыми и зрительными галлюцинациями. Причем все это некорригируемые, а значит, наиболее опасные убеждения и эксцессы. «Медленно сходящий с ума палач» — охарактеризовал В. Каверин генерала Хлудова. Действительно, перед нами зловещее сочетание психического расстройства и неограниченной власти у одного человека. Конкретный персонаж пьесы, полусумасшедший Хлудов, — это как бы символ необратимого бега врангелевщины, знак краха и обреченности белых сил. Впрочем, подобная фигура чрезвычайно страшна повсюду, в любой социальной и политической ситуации. И вылепить жуткий запоминающийся образ одержимого манией диктатора, каким он навсегда вошел в литературу, Булгакову, бесспорно, помогло и его точное врачебное видение, глубокое знание психиатрии. Писатель, не являющийся врачом, просто не сумел бы передать этих оттенков и пропорций. Любопытно, что примерно так характеризовал отличия в творчестве А. П. Чехова и Э. Золя французский исследователь творчества Чехова врач А. Дюкло. Э. Золя, замечает он, затрагивая аспекты медицины, пользуется медицинским справочником, механически перенося в сюжет названия и симптомы болезней, и совсем иначе это делает писатель-врач, изображая страдания без сентиментальности, а патологию — без преувеличения. Например, Булгаков не воспользовался реальным фактом, что Слащов являлся кокаинистом. Хлудов нестрадает наркоманией, однако его недуг, в конкретных обстоятельствах, пожалуй, более опасен для общества.
Психическим заболеванием страдает и де Бризар.
«…Последним врывается с перрона де Бризар, становится во фронт Главнокомандующему.
Де Бризар. Здравия желаю, ваше императорское величество!
Главнокомандующий. Что это?
Четвертый штабной. Маркиз де Бризар контужен в голову.
… У камина сидит неподвижно де Бризар с перевязанной головой…… входит Главнокомандующий.
Главнокомандующий. Ваша голова как?
Де Бризар. Не болит, ваше высокопревосходительство. Пирамидону доктор дал. (В этой реплике просматривается и плачевное состояние медицины в белой армии. — Ю. В.).
Главнокомандующий. Так… пирамидон, говорите? (Пауза.) Как по-вашему, я похож на Александра Македонского?
Де Бризар (не удивляясь). Я, ваше высокопревосходительство, к сожалению, давно не видел портретов его величества.
Главнокомандующий. Про кого вы говорите?
Де Бризар. Про Александра Македонского, ваше высокопревосходительство.
Главнокомандующий. Величества? Гм…..» {93}.
Де Бризар дезориентирован во времени, у него проявляется, очевидно, деперсонализация. И хотя сумасшедший командир гусарского полка в общем второстепенный персонаж, это еще более подчеркивает безысходность положения этого скопища солдат и офицеров. А рядом хлудовские подручные в контрразведке, Турин и Тихий, в обстановке хаоса творят неправые дела, доводя ради своей корысти до умоисступления невиновных людей…
Середина 20-х годов. Выходит в свет блистательная повесть Булгакова «Роковые яйца», а затем в течение января — марта 1925 г. он завершает работу над «Собачьим сердцем». Об этих поразительных произведениях в области научно-социальной фантастики мы и поведем дальнейший разговор.
Остановимся прежде всего на научной хронике эпохи. Эндокринная хирургия и технизация медико- биологических исследований, синтез новых лекарственных средств и первые попытки искусственного питания, секреты живой клетки и физические основы светолечения и лучевого воздействия — развитие этих направлений относится именно ко времени создания булгаковских творений о луче жизни и превращении животного в человека. Так, в журнале «Врачебное обозрение» за 1923 г. мы находим такие темы, как кинемоскопия, внутривенные впрыскивания крови животных, удаление надпочечников, хирургия мозговых опухолей, рентгеновский аборт, пневморадиография внутренних органов, иммунотерапия, пересадка яичек, серодиагностика рака, фармакология таллия и стронция, висмутовая терапия сифилиса, нейропатическая конституция, химиотерапия злокачественных опухолей, трофическая функция симпатических нервов, хирургия поражений лицевого нерва. Среди новых книг рекламировались руководство по биологии профессора Б. Бирукова (с 251 рисунком в тексте) и руководство по эмбриологии профессора Трииеля (со 173 рисунками в тексте). «Этюды сексуальной биологии» (произвольное изменение пола и искусственное омоложение по проф. Штейнаху). Медицинские фирмы предлагали операционную мебель и идеальные рентгеновские аппараты, микроскопы и стереоаппараты, приборы для диатермии и применения токов высокого напряжения.
Патология придатка мозга, русский способ пластики носа, новый метод хирургического лечения нефрита, зильберсальварсан, ларингопластика, лучевая терапия, стронций в качестве анальгетика, карциполизин, эманация радия, эндолюмбальная терапия — вот некоторые публикации в этом же журнале в 1924 г.
М. А. Булгаков, как мы полагаем, хорошо ориентировался в источниках научной информации. Например, опыты с «красным лучом», которым профессор Владимир Ипатьевич Персиков в «Роковых яйцах» пользуется для ускорения эмбриогенеза голых гадов, довольно наглядно отражают и определенные достижения экспериментальной биологии того времени, в частности, явления регуляции в протоплазме,
