Когда Тим пришел в Гарвард в шестидесятых, переворот, который он совершил, касался не только наркотиков. Главным было то, что он своим приходом изменил положение, которое господствовал о там на протяжении многих лет. Ведь раньше кафедра в Гарварде (или же в Йеле или Беркли) всегда была предметом вожделения. Кроме того, очень ценилась репутация по стране. Такая репутация завоевывалась при помощи престижных публикаций и членства в различных обществах и клубах. Помимо всего прочего было необходимо привлечь и удерживать значительную аудиторию студентов-дипломников. Существовал только один критерий для выбора темы научных исследований — сможет ли она содействовать успешной карьере.
Тим открыл всем глаза на ту вопиющую социальную и человеческую безответственность, которая заключалась в таком подходе к науке, и он сделал это очень убедительно. Коллеги Тима по факультету видели, как он проповедует академический социализм в обществе, где торжествовал академический капитализм. Это было примерно то же самое, что проповедовать фабианский социализм британскому истеблишменту 1920-х годов. Наркотики тут были ни при чем, они были просто поводом, чтобы избавиться от Лири.
Увольнение Тима из Гарварда в 1963 году заставило сделать некоторые важные выводы. В том же году Эйб Маслоу опубликовал «Навстречу психологии бытия» и основал Ассоциацию гуманистической психологии. Майкл Мёрфи и Дик Прайс основали Эсаленский институт. Что-то новое и важное нарождалось в американской психологии и американской культуре. Тим был главной силой этой революции; уволив его, Гарвард показал, что этому новому движению нет места в стенах университета, или, что то же самое — в американском истеблишменте. То, что это было предсказуемо, не делает его менее значимым.
Гуманистическое движение имело много голосов и не все из них были привлекательны. Но в центре была одна главная тема. Если мы хотим спастись, то к этому есть только один путь:
СВЯТОЙ ТИМОТИ НА ШОССЕ
Кен Кизи[48]
Святость всю дорогу шла вместе с политикой, Безумие, наоборот, пряталось по углам.
Улицы по обе стороны заполнены рекламой учителей карате (ЗАЩИТИТЕ СЕБЯ!). Густопсовое вранье на протяжении всех окрестных улиц. Лазы, ведущие в Элизиум без всякой предоплаты. К кому бы набиться в попутчики слинять из этого города, плачу за бензин, готов даже сам по-рулить. Местные радиостанции перекрывают друг друга, соревнуясь в идиотизме (ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ОТСЮДОВА, ЗАЩИЩАЯ СЕБЯ!
Ты не станешь спорить с семидорожными перекладными, полностью сегрегированными школьными автобусами, и ты катишь автостопом подальше вперед, к черту отсюдова.
«Почему они со мной так обращаюца?» — кричишь ты, выставив вверх оба своих больших пальца; но в твоем положении не спорят. «Куда я еду-та? И когда я приеду-та?» И ты знаешь, что ты сядешь в первый попавшийся школьный автобус, который согласится остановиться.
«Да что это за люди в этом городе?» — вопишь ты, заглядывая внутрь.
«Не бери в голову, парень, ты садишься или нет?» «Могу я спросить, куда вы направляетесь?» «Слушай, парень, тебе что, не нравится наш автобус? Может, ты хочешь провести остаток жизни, оглядываясь через плечо на то, как другие получают образование?»
«Ладно. Везде лучше, чем в этом городе, но посмотри на этих людей, ведь они сами превращают себя в уродов с бегающими глазками».
«Короче, я поехал, парень». Вжжжррррууум.
«Подожди! Стой! Не-е-т! Подожди!»
На улицах за твоей спиной учителя карате выглядывают из своих лазов в надежде легкой поживы, визгливые радиоголоса пытаются перекричать друг друга.
Я лучше буду настоящим, чем правильным, прямо сегодня вечером, здесь на дороге, шум машин постепенно стихает… накрапывает мелкий дождик… классы карате погружены в темноту… лазы закрыты… ооуооуооуо… ооуооуооуоо… ооооооууу.
Ты великий человек, Тимоти, что я еще могу сказать? Нам недостает тебя в этой стране, но не могли же мы запереть тебя здесь.
ПИСЬМО ТИМОТИ
Кэролин Клинфельд[49]
Дорогой высокотехнологичный электронный эльф Тимоти!
Ты достиг вершины «человеческой технологии» в твоем доблестном, героическом, блестящем, высокотехнологическом обращении с так называемой смертью (может быть, то, что они называют
Как всегда, ты наш самый любимый лидер с самым стойким духом и ты останешься жить в истории и в наших сердцах как вечный сияющий огонь вдохновения.
P.S. МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ.
ИГРА В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ТЕННИС С ТИМОТИ ЛИРИ
Пол Красснер[50]
«Итак, Тим, у меня тост за тридцать лет нашей дружбы».
«Длящейся и по сей день. Мы играем в интеллектуальный теннис уже тридцать лет, разве это не замечательно?»
«Из всех наших бесчисленных разговоров мне особенно запомнился один, когда ты сказал, что когда-нибудь ученые наконец раскодируют ДНК, один слой за другим, но когда они закончат и поставят последнюю точку, за ней все равно останется какая-то тайна. И мне понравилось играть с этой тайной. Стал ли ты ближе к пониманию тайны или, наоборот, отдалился от нее?»
«Я изучаю слова, Пол. Это просто как наваждение. Я научился этому у Маршалла Маклюэна.[51] Ужасный порок. У меня это уже много лет, я просто никому не рассказывал об этом. Медиум — это послание, помнишь? Мозг создает реальности, какие захочет. Когда мы смотрим на слова сквозь призму, мы начинаем понимать. Но понимаю ли я тайну?»
«Я думаю, что конечная тайна не поддается определению. Но смог ли ты хотя бы стать ближе к пониманию ее?»
«Ближе к по? Ближе к ни? Ближе к мании? Я весь ни по, ни ни, ни ма, я по-ни-ма-ю».
«Чем старше я становлюсь, тем глубже становится тайна».
