возможности и, подобно всем таким движениям, нового взгляда на обновление, мы были вынуждены вступить в противоречие с данной культурой, нарушить баланс социального порядка, пройти через период Sturm und Drang.[76] Когда ты несешь знание о новых возможностях, когда ты несешь энергию, призванную изменить уклад человеческой жизни и, следовательно, радикально изменить способ восприятия людьми действительности, их чувства и их тела, тут волей-неволей приходится спешить, ведь события сами подгоняют тебя. Ирландцы занимаются этим уже около 1500 лет. Это, наверное, уже вошло в их генетику. Полагаю, что да. Англичане до сих пор не могут понять, что, когда ирландцы сохраняют невозмутимый вид, они шутят, а когда они улыбаются, они абсолютно искренни. Они до сих пор этого не поняли.
Р. Ф.: Где-то я слышал, что изначально Эсален задумывался как центр психоделической инициации.
М. М.: Нет, это неправда. Я застал самый ранний этап. Ты знаешь, Роберт, я никогда не считал наркотики своими союзниками. У меня было восемь трипов в период между 62-м и 66-м, и моими. попутчиками в них были самые лучшие ребята. Но в мой первый трип с пейотом я был один. Это было волшебно. Потом Олдос Хаксли дал мне немного ЛСД от Sandoz, и Лора, его жена, стала моим гидом в Мексике. Это были два пер-вых трипа, в 62-м, как раз когда мы начинали нашу эса-леновскую программу. Потом в Эсален приехали Тим с Диком Алпертом и устроили мне еще один трип — это был 1964-й. Это в основном было с легкой руки Дика, хотя Тим тоже там был в ту ночь и еще Дик Прайс и я. Это было замечательно. Потом был еще один дивный трип, вместе с Майроном Столароффом и Уиллисом Харманом, в их Институте передовых исследований.
И это было чудесно. Так что у меня были замечательные попутчики и гиды, но на самом деле все-таки каждый новый трип становился все более тяжелым испытанием для меня, был все более болезненным. Это было словно послание для меня, которое гласило — «это не для тебя». Так что мой последний трип был в 66-м, вот и получаются в общей сложности восемь путешествий, с 62-го по 66-й.
Р. Ф.: Так что ты последовал совету Алана Уоттса: «Если ты получил послание, повесь трубку». Это поднимает вопрос, действуют ли психоделики как средство для обретения пути внутрь себя всегда или все- таки они работают лучше в контексте инициации? Даже Джерри Гарсия сказал, что его самое интенсивное и волшебное время с психоделиками длилось не больше одного года.
Можешь ли ты рассказать что-нибудь о влиянии психоделиков на Эсален? Как ты думаешь, были они более или менее последовательны, чем горячие источники, горы или океан?
М. М.: Ну я, признаться, не думаю, что психоделики оказали большое влияние на Эсален. Институт возник в 1962-м. В ходе его развития в 62-м, 63-м, 64-м психоделики никакого участия не принимали. Были какие-то разговоры о них, были эпизодические трипы, как тот, с Лорой Хаксли, о котором я упоминал, но тогда я чувствовал, что просто вынужден поехать в Мексику, чтобы сделать это. Понимаешь, о чем я? Психоделики стали приобретать известность начиная с 65-го, и в 67-м, в «Лето любви», наши каньоны были полны народу, это был взрыв, и на какое-то время мы просто перестали контролировать это место. Да, пожалуй, с 66-го по 70-й было самое анархическое, бесконтрольное время. Это просто чудо, что Эсален уцелел после этого.
Р. Ф.: Да, там гуляли бесконтрольные энергии и иногда весьма опасные. Нельзя сказать, что это всегда был позитивный вариант дионисийского безумия.
М. М.: Да, ведь Чарльз Мэнсон сформировал свой культ совсем рядом, в каньоне Лайм Килн. Там же он и рекрутировал своих последователей. Ангелы Ада[77] тоже поблизости околачивались. У нас было серьезное столкновение с ними. Они появились внезапно с очень угрожающим видом, а поблизости и не пахло никакой полицией. Их было человек тридцать, один из их эскадронов, в черной коже, все обдолбанные. Они хотели зах-ватить-все место под свой контроль. Были и другие неприятности. Было по меньшей мере три самоубийства на почве наркотиков среди людей, имевших некоторое отношение к Эсалену. Всякое случалось и в Эса-лене и вокруг него в те времена. Институт выжил, потому что мы тогда достаточно много и дружно работали все вместе. Нам всем было слегка за тридцать, все неженаты, без детей, полны энергии. Это было чудное время. Семинары всегда были полны народу, люди были очень заинтересованы. Все это было захватывающе. Но в то же самое время, как ты знаешь, многие из экспериментов того времени провалились. Большинство из коммун распалось ко второй половине семидесятых. В результате я сделал вывод, что для подобных исследований требуется не несколько лет, а вся жизнь.
В процессе нашей работы мы находились под патронажем некоторых организаций, например Управления по контролю за пищевыми продуктами и лекарственными препаратами (FDA) и других. Я дважды встречался с главой отделения FDA по Северной Калифорнии, чтобы прояснить, что происходит и в чем заключаются наши обязанности. Согласно Биллю о правах, если вы содержатель гостиницы, то вы не имеете права обыскивать комнаты своих постояльцев. Так что мы были вынуждены, при участии наших адвокатов, объяснять, что мы не обязаны применять методы гестапо по отношению к нашим семинаристам. Но главной причиной, что мы все-таки избежали этого — несмотря на то, что употребление наркотиков все-таки было широко распространено в то время, — было то, что мы запретили любую торговлю наркотиками или их употребление на наших семинарах. Мы сказали, что если поймаем кого-нибудь в процессе употребления наркотиков, они будут немедленно изгнаны. И мы действительно выгоняли некоторых. Ты знаешь, что там все-таки присутствовал некий криминал — я имею в виду, что там имела место торговля наркотиками. Имевшие к ней отношение были изгнаны без права возвращения. Мы специально предавали эти факты огласке, что вполне гармонировало с моим собственным негативным отношением к психоделикам как к средству расширения сознания. Я занимался медитацией с 1950 года, я был в Индии, и это было и остается моим выбором — путь без наркотиков.
Мы никогда не рассматривали наш институт как центр изучения психоделиков. Хотя у нас и были семинары о психоделиках. И конечно, люди говорили о наркотиках на этих семинарах, это вне всяких сомнений. Но мы продолжали настаивать на запрете любой торговли ими. Достаточно было заглянуть кому-нибудь в глаза и сказать, что этот человек под кайфом, но мы не могли заставить его сдать анализ крови и потом, воспользовавшись его результатами, выгнать его.
В то же самое время Дик Прайс пользовался психоделиками, совершая свои личные трипы, но при этом он был солидарен со мной в политике предохранения Эсалена от публичного употребления наркотиков. Другими словами, мы должны были сохранять лояльность к закону. Дик был полностью согласен со мной. Хотя в отличие от меня сам он пользовался психоделиками, считая их полезными для себя.
Р. Ф.: Я был очень удивлен, когда ты с радостью согласился участвовать в нашей книге о Лири, зная, что твое отношение к психоделикам вполне консервативно. Я имею в виду, что когда в июле я рассказал тебе об этой идее, ты воспринял ее с большим энтузиазмом.
М. М.: Я всегда относился к Тиму с любовью и восхищался им. И дело тут не в психоделиках, а в нем самом. И я не вижу в этом никакого противоречия. Я имею в виду, что то, что мы узнали в Эсалене, заставляет меня думать, что психоделики сами по себе не обеспечивают пути в те измерения человеческой природы, с которыми я действительно хотел бы работать, в чем я вижу задачу своей жизни.
Но я должен сказать также, что при помощи психоделиков люди действительно получали доступ к этим областям сознания. Я просто говорю о том, как это все было в Биг-Суре и о моем собственном прошлом, но я не говорю ничего о внутренней ценности психоделиков — были они или нет действительно полезны для всех, кто ими пользовался.
Тим — это настоящий пионер и герой. Вот и все.
В принципе я за полную свободу исследований и всегда симпатизировал Тиму. Мне нравится его визионерский дух, и его великолепный ирландский шарм, и идеи, за которые он боролся. То же самое можно сказать и про Фрица Перлса. Я имею в виду, что мне не нравится многое из того, чем занимался Фриц Перле, но я уважаю его и верю в его гений и в качестве клинициста и теоретика, хотя он мог частенько бывать сукиным сыном.
Р. Ф.: Считаешь ли ты, что психоделики были главной причиной импорта восточных медитативных систем и философий в начале 60-х?
М. М.: Нет, я не согласен с этим. Я заинтересовался всем этим в Стэнфорде, в 1950-м, когда слушал лекции Фредерика Шпигельберга. Я наблюдал этот подземный огонь в Стэнфорде в течение всех
