рохипнол, часто используемый для изнасилования женщин в дневное время, напрочь выключил их память. Они все страдали амнезией. Правда, порой мне казалось, что это не самый лучший выход из положения. Они вынуждены были довольствоваться рассказами других людей обо всем том, что им пришлось пережить. С другой стороны, я старалась не концентрировать внимание на таких вещах.
Мне пришла весточка от жены Рауля. Она благодарила меня за все, но при этом не знала, что именно я несколько секунд держала голову ее мужа под прицелом.
О других я практически ничего не знала. За исключением, естественно, Ригоберты Альенде. Хотя мы были мало знакомы, я стала ее лучшей подругой, и она настойчиво добивалась того, чтобы я навестила ее и ее дочь Кэрин в удобное для меня время.
Пропавшие люди из фермы Лэндли так и не были найдены.
Специальный агент ФБР Чип Пирс покинул свой офис в Нэшвилле и стал заместителем начальника отдела ФБР в Лос-Анджелесе.
Текун Уман снова бесследно исчез. Я так и не узнала, кто был его информатором среди сотрудников ФБР (тот самый «хороший друг», который проживал на западном побережье). Вполне возможно, что он имел своего человека даже внутри руководства ФБР.
Я получила благодарственные письма от мэров тридцати городов из пятидесяти шести, которые были обозначены на карте Миноса. А мэр города Бисмарка, штат Северная Дакота, который находился у основания тела Геркулеса, пригласил меня в свой город в качестве почетной гостьи, чтобы вручить мне ключ от города. Я еще не приняла его предложение.
Моя мать и сын вернулись в Нэшвилл не сразу. Мне нужно было основательно прибраться в доме. Именно тогда я видела Пирса в последний раз. Он прилетел к нам сразу же после той стрельбы, и мы окончательно идентифицировали тело как принадлежащее Бобби Грину. После этого я никогда больше не называла его Миносом. Для меня это был вполне реальный человек с собственным именем, который сотворил немало зла, а тот литературный псевдоним, которым его называли, обозначал власть над людьми, которой он добивался всю свою жизнь.
После того как агенты ФБР поработали в моем доме, исследуя место, где он проник внутрь, отыскали в кармане его пиджака билет в салон первого класса на тот самый самолет, в котором я возвращалась домой из Лос-Анджелеса (может, это был тот самый пассажир, который укрылся двумя одеялами?), Пирс пригласил меня на чашку кофе. Там он справился о моем самочувствии, а потом поинтересовался, нужен ли мне сопровождающий. Он имел в виду человека из ФБР, который обеспечивал бы мне постоянную охрану и заботился о моем спокойствии. Я поблагодарила его, но вежливо отказалась от охраны. В этот момент мне хотелось одного — поскорее встретиться с мамой и сыном Серхио. Тогда Пирс предложил мне билет на самолет до Атланты, на что я отреагировала с величайшей благодарностью.
— Вы уже говорили со своим боссом? — спросил он.
— С Маккейбом? Только по телефону. Он сказал, что приедет, но так и не появился. — Я посмотрела в окно ресторана, который был расположен неподалеку от моего дома, перед которым все еще прохаживались агенты ФБР.
— Они так и не нашли нож, — сказал Пирс.
— Что? — переспросила я, потягивая сигарету.
— Нож. Тот самый нож, с помощью которого вы перерезали веревки на руках. Как вам удалось это сделать?
— Я… У меня был свой нож.
— Да, я знаю, но куда он подевался? Это должен быть чертовски острый нож, чтобы разрезать веревки с такой скоростью. И к тому же поранить пальцы. — Он показал на мою забинтованную руку.
Я просто пожала плечами, и этот жест окончательно провел черту лжи между мной и Пирсом. Он никогда не узнает, как я убила Бобби Грина и как потом Текун Уман просунул руку сквозь разбитое окно, открыл его и вполз в дом. Как он накрыл меня своим телом, положил руку на мой лоб, проверил мои плечи, а потом спросил, как я себя чувствую. А я в это время стала рыдать, даже не вытирая слезы перед ним. Текун склонился надо мной, осторожно погладил мою шею, плечи…
Это был такой чистый и добрый голос, которого я давно уже не слышала в своей жизни. Поэтому когда он поднял мою голову, чтобы проверить, всели в порядке, я не могла сказать определенно, кто кого поцеловал.
А когда во дворе дома прозвучала сирена, он отошел от меня. Я уже хотела было поднять свой пистолет, но это было минутное помешательство. Разумеется, я этого не сделала, и он ответил мне улыбкой.
Он спокойно ушел, а я молча наблюдала за ним. Поэтому сейчас, перед Пирсом, я снова пожала плечами и продемонстрировала полное незнание тех фактов, о которых он говорил. Амнезия. Полный идиотизм.
Когда я вошла в кабинет Маккейба, он был на удивление спокоен. Как ребенок на игровой детской площадке, которого никто не приглашал играть.
— Итак, Пирс уже звонил тебе? — спросил он.
— Мне? Нет.
— Значит, позвонит.
— Почему?
— Только не надо мне лапшу на уши вешать, Ромилия.
— Ничего я не вешаю. О чем вы говорите? — Я даже захихикала от удивления, правда, слишком громко.
Он покачал головой:
— Ромилия, у тебя появился вкус к федеральной службе. Знаешь, очень трудно возвращаться домой после такой победы.
Я пробормотала что-то невнятное, и этот ответ был красноречивее всяких слов.
~ ~ ~
Серхио смотрит на меня и хитро улыбается, как будто напроказничал. Но он знает, что я сейчас в таком настроении, которое не позволит мне хоть в чем-то упрекнуть его. Он мог бы сейчас спустить в унитаз всю туалетную бумагу, а я просто подхватила бы его на руки и крепко прижала к себе, пока он не завизжит.
— Ты будешь дома сегодня? — спрашивает он.
— Да, я взяла несколько дней отпуска.
Он играет со своими волосами, накручивая их на палец, что делает всегда, когда взволнован или нервничает. Еще бы ему не волноваться. Я приехала в Атланту, чтобы забрать его и бабушку домой. В моем доме в Нэшвилле все привели в надлежащий порядок — окна починили, стекла вставили, а Маккейб приказал одному из своих подчиненных заделать дыру от пули рядом с входной дверью. Полицейские также соскребли кровь Бобби Грина с деревянного пола.
Серхио счастлив, что я приехала к нему, но вскоре он расстроится, узнав, что я намерена увезти его обратно в Нэшвилл, где он будет вдали от своих троюродных братьев и сестер, от оживленного общения моей матери с сестрой и ее соседями. Правда, он еще не знает, что они тоже скоро уедут в свой родной Лос-Анджелес, не знает, какой большой у них там дом. Я хотела преподнести ему сюрприз.
