сжала. — Я верю. Наши семейства, Толомеи и Салимбени, исстари враждовали, тяжко, кроваво… В средние века мы бы резали друг дружке глотки, как Монтекки с Капулетти. — Она посмотрела на меня в упор: — В двух семьях, равных властностью и славой, И Сиене пышной разгорелся вновь вражды минувших дней раздор кровавый … — знаешь эту пьесу?
Я молча кивнула, слишком взволнованная, чтобы ответить, и Ева-Мария ободряюще похлопала меня по руке.
— Не волнуйся, я уверена, что мы с тобой подружимся и похороним, наконец, эту старую распрю. Вот почему… — Она вдруг резко подалась вперед: — Сандро! Я рассчитываю, что ты позаботишься о безопасности Джульетты в Сиене! Ты меня слышишь?
— Мисс Толомеи, — сухо отозвался Алессандро, не поворачивая головы, — нигде не будет в безопасности, кто бы ее ни охранял.
— Это что за разговоры? — вскинулась Ева-Мария. — Она Толомеи, и наш долг ее защищать!
Алессандро снова взглянул на меня в зеркало заднего вида. У меня возникло ощущение, что он видит меня насквозь и понимает гораздо лучше, чем я его.
— Может, она сама не захочет нашего покровительства. — В его словах мне послышался скрытый вызов. Я поняла, что, несмотря на акцент, крестник Евы английский знает прекрасно. Значит, у его подчеркнутой сдержанности иные причины.
— Я очень благодарна вам за то, что подвезли, — сказала я, улыбнувшись самой очаровательной из своих улыбок. — Но я уверена: в Сиене совершенно безопасно.
Он принял комплимент, едва обозначив кивок.
— Что привело вас в эти края? По делу приехали или отдохнуть?
— Э-э… отдохнуть, конечно.
Ева-Мария восторженно захлопала в ладоши.
— Тогда мы должны позаботиться, чтобы ты не разочаровалась! Алессандро знает все тайны Сиены, не правда ли, саго ? Он покажет тебе достопримечательности, замечательные уголки, которых без него ты нипочем не найдешь! О, это будет лучший отпуск в твоей жизни!
Я открыла рот, но не нашлась, что сказать, поэтому просто его закрыла. По хмурой мине Алессандро стало ясно, что последнее, чем он хотел бы заняться — водить меня по Сиене.
— Сандро! — Голос Евы-Марии стал резким. — Ты ведь позаботишься, чтобы Джульетта не скучала, да?
— Для меня нет большего счастья, — буркнул Алессандро, включая радио.
— Вот видишь! — Ева-Мария ущипнула меня за побагровевшую щеку. — Что бы ни писал Шекспир, мы все-таки можем быть друзьями!
Окружающий мир превратился в сплошной виноградник, заботливо прикрытый широким, надежным голубым плащом небес. Это мой родной край, здесь я родилась, но, тем не менее, чувствовала себя чужой, непрошеной гостьей, прокравшейся через черный ход, чтобы отыскать и присвоить то, что мне не принадлежит.
Когда мы, наконец, остановились перед отелем «Чиусарелии», я почувствовала огромное облегчение. Ева-Мария, более чем любезная всю поездку, много рассказывала мне о Сиене, но после бессонной ночи и потери багажа меня хватало только на краткие вежливые реплики.
Все мое имущество уместилось в двух чемоданах. В ночь после похорон я упаковала туда все мое детство и около полуночи уехала на такси под торжествующий хохот Дженис. Одежда, книги, всякие безделушки теперь отправились в Верону, а я оказалась в Сиене с зубной щеткой, недоеденной плиткой гранолы и наушниками от плеера.
Остановившись у отеля и галантно открыв мне дверцу машины, Алессандро сопроводил меня в вестибюль, чего ему делать явно не хотелось. Меня соответственно тоже не радовала эта вынужденная любезность, но Ева-Мария следила за нами с заднего сиденья, а я уже убедилась, что эта женщина умеет настоять на своем.
— Прошу, — сказал Алессандро, открыв мне дверь. — После вас.
Мне ничего не оставалось, как войти. Гостиница встретила нас холодным безмятежным спокойствием. Гладкие мраморные колонны поддерживали высокий потолок, и лишь откуда-то снизу, из-под пола, доносились едва слышные звуки — пение и звяканье кастрюль и сковородок.
— Buongiorno! — Из-за приемной стойки с монаршим величием поднялся мужчина в костюме-тройке. Бронзовая табличка сообщала, что это диретторе Россини. — Benvenu… A! — перебил он себя, увидев Алессандро. — Benvenuto, Capitano .
Положив руки на зеленый мрамор, я, как мне казалось, обаятельно улыбнулась.
— Здравствуйте, я Джульетта Толомеи. Для меня забронирован номер. Извините, секундочку… — Я обернулась к Алессандро: — Ну, все, теперь я в безопасности.
— Простите, синьорина, — возразил диретторе Россини, — но у нас нет брони на ваше имя.
— Как же так, я была уверена… А что, мест нет?
— Сейчас же Палио! — развел руками диретторе. — Гостиница полна! Но… — Он постучал по монитору. — У меня есть номер кредитной карты на имя Джулии Джейкобе. Номер забронирован на неделю для одного человека, который должен приехать из Америки. Может, это вы?
Я покосилась на Алессандро. Он встретил мой взгляд с великолепной невозмутимостью.
— Да, это я.
Диретторе Россини удивился.
— То есть вы и Джулия Джейкобе, и Джульетта Толомеи?
— Э-э… да.
— Но… — Диретторе Россини сделал маленький шажок в сторону, чтобы лучше видеть Алессандро, и приподнял брови в вежливом вопросе: — Се un problema?
— Nessun problema , — отозвался Алессандро, глядя на нас обоих с, как я уверена, намеренным отсутствием какого-либо выражения. — Приятного вам пребывания в Сиене, мисс Джейкобе.
Не успела я глазом моргнуть, как крестник Евы-Марии ушел, оставив меня наедине с диретторе Россини в неловком молчании. Только когда я заполнила все бланки, которые он передо мной выложил, директор гостиницы позволил себе улыбнуться:
— Значит, вы подруга капитана Сантини?
Я оглянулась.
— Вы имеете в виду человека, который только что ушел? Нет, мы не друзья. Как, вы сказали, его фамилия? Сантини?
Диретторе Россини явно счел меня непонятливой.
— Его зовут капитан Сантини! Он, как это по-вашему сказать… Глава службы безопасности Монте Паски, что в палаццо Салимбени.
Наверное, у меня сделался ошарашенный вид, потому что Россини поспешил меня успокоить:
— Не беспокойтесь, у нас в Сиене нет преступников! Сиена — очень тихий город. Был один негодяй… — хмыкнул директор, вызывая звонком коридорного, — и того давно посадили.
Несколько часов я мечтала о том, чтобы завалиться спать, но теперь, оказавшись в номере с кроватью, принялась бегать из угла в угол, переживая, что Алессандро Сантини пробьет меня по полицейской базе и откроет мое темное прошлое. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то в Сиене вытащил на свет старое дело Джулии Джейкобе и досрочно прервал мои поиски сокровищ.
Чуть позже, когда я позвонила Умберто сказать, что добралась нормально, он, должно быть, что-то угадал по моему голосу.
— Ничего не случилось, — ответила я на его расспросы. — Просто один «костюм от Армани» разнюхал, что у меня два имени.
— Он же итальянец, — разумно возразил Умберто. — А итальянец сквозь пальцы посмотрит на мелкое правонарушение, если нарушительница в красивых туфлях. Ты в красивых туфлях? Ты надела туфли, которые я велел тебе надеть? Принципесса?..
В отчаянии я посмотрела на свои шлепанцы.
— Мне хана.
Заснув, наконец, поздно вечером, я сразу увидела сон, который не повторялся уже несколько
