Пожали друг другу руки Аца и Адакыз, чтобы счастливо было это дело.
— Ну, невестка моя, — съесть бы мне твою болезнь! — собирайся давай, и едем домой.
Уадзафтау тут же собралась, положила свои пожитки в арбу, Аца сел впереди, Уадзафтау — позади, и они тронулись в путь.
Уже солнце заходило, когда провез Аца Уадзафтау мимо большого нихаса нартов. Нартские старики по-прежнему сидели на нихасе.
— Пусть добро принесет вам сегодняшний вечер, нартские старики! — сказал им Аца, нахлестывая уставшую лошадь.
— Пусть счастье, только счастье принесет в твой дом она! — ответили нартские старики.
Но из рода Ахсартаггата никто даже слова не вымолвил.
Так женил Аца своего сына Ацамаза на дочери Адакыз красавице Уадзафтау.
В селении нартов проживала вдова из рода Ахсартаггата. Был у нее единственный маленький сынок, и прозвали его Одинокий. Раз вечером кто — то крикнул у дома вдовы:
— Эй, Одинокий, здесь ли ты?
Одинокий быстро вышел на улицу.
— Я здесь. Кто ты и откуда?
— Я от нартского общества выборный, — ответил тот. — Завтра твоя очередь пасти скот нартов, и я сообщаю тебе об этом.
Опустив голову, вернулся в дом Одинокий. Он раздумывал о том, как ему справиться одному с таким множеством буйного скота.
— Что с тобой, мальчик, почему ты вернулся печальным? — спросила его мать.
— Чего же мне веселиться: завтра моя очередь пасти буйный нартский скот. Разве одному мне под силу справиться с таким огромным стадом?
— Не печалься, мальчик. Одинокий всегда выносливее всех, как-нибудь справишься.
В то время, когда вели они этот разговор, опять кто-то окликнул с улицы:
— Эй, Одинокий, здесь ли ты?
Одинокий быстро вышел из дома.
— Здесь я, а где же мне быть? Кто ты и откуда?
— Я к тебе гонцом, — ответил тот. — У побратимов твоего отца на востоке будет завтра семейный раздел, и если ты не будешь у них, навлечешь на себя их недовольство[69] .
Опечалился Одинокий и, вернувшись в дом, не говоря ни слова, в тяжком раздумье опустился на скамью.
— Что с тобой, мальчик? Что тебя так вдруг рассердило? — опять спросила его мать.
— Как же мне не сердиться? Завтра у побратимов моего отца на востоке будет семейный раздел, и я должен обязательно присутствовать при этом. Если же я не буду там, навлеку на себя их недовольство. А тут еще надо завтра пасти буйный нартский скот.
— Не горюй, мой мальчик. Одинокий вынослив, может, как-нибудь справишься, — сказала мать.
Пока они вели этот разговор, кто-то опять крикнул под окном:
— Эй, Одинокий, здесь ли ты?
И опять Одинокий быстро вышел из дома.
— Здесь я, а где же мне быть? Кто ты и откуда?
— Я принес тебе плохую весть. Завтра рано утром убийца твоего отца собирается увезти девицу, просватанную за тебя, в жены своему сыну. Торопись, не то убийца твоего отца ускользнет от тебя, да и невесту свою прозеваешь!
Одинокий вернулся домой, сел на скамью, и слезы градом посыпались у него из глаз.
— Что с тобой? — спросила мать. — О чем ты плачешь, мой Что тебя опечалило?
— Как мне не плакать, нана, — ответил Одинокий, — печалиться! Некому за меня заступиться, и никто меня не боится! Когда я вырасту, и то люди будут издеваться надо мной и кричать: «Одинокий! Одинокий!»
— Ничего, мое солнышко, — сказала ему мать. — С утра не на весь день погода. Что тебя еще опечалило?
— Получил я плохую весть: завтра рано утром убийца моего отца хочет увезти девицу, за меня просватанную, в жены своему сыну. «Поторопись, — сказал мне вестник, — не то убийца твоего отца ускользнет от тебя, да и невесту свою прозеваешь!» Все худшее собралось вместе на завтрашний день. И очередь пасти нартский скот подошла, и побратимы отца моего совершают раздел, и я должен присутствовать при этом, а тут еще завтра рано утром убийца моего отца увезет мою невесту в жены своему сыну. Разве, по чести, могу я упустить убийцу моего отца, прозевать свою невесту, хотя я и в глаза не видел убийцу своего отца и совсем не знаю девицу, за меня просватанную! Что же может быть хуже всего этого, нана, что?
И мать ответила своему единственному дорогому дитяте:
— Ничего, единственный свет в моем окошке! Погода с утра не на весь день становится. Подумай, может, что и придумаешь… Ты многого не знаешь, я все тебе расскажу. Был у твоего отца побратим- товарищ, и однажды вместе ушли они на охоту. Я тогда ожидала тебя, а жена побратима-товарища твоего отца — тоже ожидала ребенка. И дали клятву друг другу отец твой и его друг-побратим: «Если у нас у обоих родятся сыновья — пусть будут братьями! Если родятся девочки — станут сестрами друг другу, если же у одного родится сын, а у другого дочь — мы их поженим!» У побратима твоего отца родилась дочь, а у нас родился ты. Вот откуда у тебя невеста. А убийца твоего отца — это жестокосердый Сайнаг-алдар, чтобы без остатка расплескалась его спесивая сила! А ты пока расти-подрастай, мой светик, и помни: с утра не на весь день становится погода!
Так утешала бедная вдова своего сына, хотя сама чувствовала, как тревога подступала к самому ее горлу. Молча сидели мать и сын, и тут вдруг юноша спросил:
— А как ты думаешь, белый конь моего отца еще годен на что-нибудь?
Мать сразу ободрилась, услышав этот вопрос.
— Белый конь твоего отца хорош, — сказала она, — если только ты с ним справишься!
— А сохранилось ли после моего отца что-нибудь из его оружия? — спросил Одинокий.
— Как же, как же! На чердаке сохранились и кинжал его, и меч, но покрыла их ржавчина, — ответила мать.
Всю ночь не сомкнул глаз Одинокий. Разыскал он заржавленный меч и кинжал своего отца и до блеска наточил их на камне. Навострил он также и стрелы. Долго занимался он отцовским белым конем, готовя его к трудному дню. На следующий день рано утром сел Одинокий на белого отцова коня и спросил у матери:
— Каков я, нана, на отцовом коне?
— Пусть нана твоя за тебя принесена будет в жертву! — ответила ему мать. — Как утренняя роса блестит под лучами солнца, так ты блестишь на отцовом коне.
— Чем человеку жить бесславно, лучше совсем не жить… — грустно сказал Одинокий, взмахнул плетью и поехал со двора.
— Мальчик мой, очаг дома моего! Задержись, я еще что-то тебе скажу! — крикнула мать.
Юноша придержал коня, и мать сказала ему:
— Как утренний ветер при утреннем солнце серебристый колышет ковыль на белой горе и он красуется и сверкает, так ты красуешься и сверкаешь на белом отцовом коне!
— Если я так прекрасен[70], то что может лучше предвещать мне прекрасную жизнь? Можно ли досыта насладиться радостной жизнью и боевыми походами! — весело воскликнул Одинокий, взмахнул плетью и поскакал на своем белом коне на нартскую площадь, быстро собрал в одно стадо буйный скот нартов и погнал его на пастбище. Оставив скот пастись, направил он белого отцова коня на восток, туда, где жили побратимы — друзья его отца, и вскоре был уже с ними.
Пожелал он братьям, друзьям, своего отца, доброго дня и посоветовал им:
— Лучше живите по-прежнему вместе! О том, что одинокий беднее бедного, этого никто не знает
