Варя узнала весьма характерный голос Симбирцева. И душа у нее ушла в пятки.
Она открыла дверь. На пороге стоял Стас с букетиком тюльпанов.
— Здравствуйте, это вам! — он протянул ей цветы.
— Мне? С какой стати?
— Простите, я вел себя ужасно, мне рассказал дядя Женя, ваш сосед и мой дальний родственник… И я прошу прощения. Пожалуйста, извините меня!
Господи, какие у него глаза! В них такая мольба! Даже страшно…
— Конечно, я вас прощаю. Спасибо за цветы!
Он топтался на пороге, не в силах уйти. Ему так нравилась эта женщина… А она не могла захлопнуть дверь. Ей было его нестерпимо жалко.
— Может быть, вы хотите чаю? Или кофе?
— Кофе я бы выпил… Спасибо!
Он вошел, снял кожаную куртку.
— Ох, я идиот! Я… Вы…
— Меня зовут Варвара, — улыбнулась она и протянула ему руку.
Он просиял, тоже как-то по-детски.
— А я Стас…
— Я уже знаю. Стас Симбирцев, знаменитый артист! И будущий партнер…
— То есть? — нахмурился он.
— Вы же будете сниматься у Шилевича?
— Ну да… О, так вы и есть та самая девушка с альпийских лугов? Наслышан. Здо?рово! Вы всетаки поставьте цветы!
— Ах да! Идите на кухню, вы, судя по всему, неплохо знаете географию этой квартиры!
— Это да, — засмеялся он. — Но у вас так уютно. У Веры тут был бардак…
— Вы какой кофе пьете? Крепкий?
— Если можно…
— Можно. Но вы после кофе спать-то будете? Поздновато для крепкого кофе, нет?
— Наверное, вы правы… Варя, дядя Женя говорит, будто я кричал, что я такая знаменитость… Это правда?
— Было дело, но мало ли что кричит пьяный человек, к тому же не заставший дома свою девушку…
— Да пошла она… Впрочем, это она меня послала… Но ведь не хочется так думать, да?
Он улыбался, и улыбка была столь заразительна, что Варя почувствовала, как у нее тоже рот растягивается буквально до ушей.
— Варя, а давай сразу на ты, а? Все-таки партнеры…
— Давай!
— А ты правда ни одного моего фильма не видела?
— Правда! Но очень хочу посмотреть. Вот отснимусь…
— И уедешь к себе в Альпы?
— Да, у меня там сын.
— И муж?
— Нет, моего мужа убили.
— Прости! Я же не предполагал…
— Конечно. И еще у меня там мама.
— А ты… расскажи о себе, а то болтают всякое…
— Обо мне? — крайне удивилась Варя.
— А ты как думала? Снимаешься в главной роли, у Шилевича, а это все же марка, неведомо кто, неведомо откуда… Конечно, уверяют, что ты с ним спишь… Ну, сама понимаешь…
— Я с ним сплю? Обалдеть!
— Наши бабы всегда так думают… Да оно частенько так и бывает. Но я же знаю Романыча и тетю Надю. Варя… Надо же, я никогда не знал ни одной Вари… Варя, Варюша…
— Варежка, — подсказала ему Варя.
— Варежка? Клево! Правда, такая теплая пушистая Варежка… как в детстве, когда играешь в снегу, руки замерзли, красные, в цыпках, а сунешь их в теплые варежки, и так хорошо… Ты теплая, Варежка. И ужасно красивая… Но главное, теплая. Я тоже буду звать тебя Варежкой. Черт подери, с тобой так легко, так спокойно… Я устал, я чудовищно устал… За год снялся в стольких фильмах… Деньги нужны, я квартиру хочу купить… А это же бешеные бабки… И вообще, нельзя, чтобы тебя забыли… Ох, что это я все о себе… Ты вообще-то актриса?
— Из погорелого театра! Окончила ЛГИТМиК, но меня никто никуда не брал. Я уж крест на актерстве поставила, а тут вдруг… Это такое счастье, знаешь, Стас, когда все заварилось, я вдруг поняла — я наконец-то живу своей, понимаешь, своей жизнью!
— Понимаю! — кивнул он.
И она чувствовала, что он действительно понимает ее.
— А ты где учился?
— Во ВГИКе.
— А!
— Варежка, тебе про меня всякое говорить будут…
— Уже! — засмеялась Варя.
— Что пьяница, дебошир, бабник, в общем, совершенно несносный тип, да?
— Не только!
— А что еще?
— Что потрясающий артист, редкий талант, сумасшедшее обаяние…
— А ты чему поверила?
— А всему!
— Ты не только красивая и теплая, ты еще и умная, — засмеялся он.
Она тоже засмеялась.
— И не врушка и не лицемерка… А сколько лет твоему сыну?
— Семь.
— А как его зовут?
— Никита! Я как раз с ним разговаривала по скайпу, когда ты позвонил.
— Так странно, — он глянул на часы. — Это было всего сорок минут назад, а мне кажется, мы так давно знакомы…
— Всю жизнь, — вырвалось у Вари помимо воли.
У него перехватило дыхание. Надо уносить ноги, подумал он. Только бы не наделать глупостей. Она не похожа на других, пока, во всяком случае… и это надо беречь. Куда спешить-то?
— Варежка, мне пора, дай мне свой телефон. И запиши мой. Звони, когда захочешь…
— И ты!
— Буду! Я завтра уезжаю в Минск на съемки, но скоро вернусь…
— А когда ты у нас-то сниматься будешь?
— Через неделю, кажется… Ну все, гони меня!
— Это нелегко…
Он сделал шаг к ней, она отступила.
— Иди, пожалуйста, иди!
— Уже ушел! Хоть это и вправду нелегко.
Он шагнул за порог.
— Спокойной ночи, Варежка!
Ой, мамочки, что же это делается? Я же влюбилась! А как в него не влюбиться?
Стас бегом спустился по лестнице, ехать в лифте было невмоготу. Он и вообще-то всегда все делал
