— Варя, но… Простите, это ваш единственный источник дохода? — осторожно спросила Надежда Михайловна.
— Не единственный, но основной. Но ведь за фильм мне тоже что-то заплатят? Да? Это же главная роль?
— Увы, на большие деньги рассчитывать не приходится, — огорченно проговорил Семен Романович. — У вас ведь нет имени, а в связи с кризисом у нас строго соблюдают принцип известности. Есть, что называется, первые лица, они и теперь неплохо зарабатывают, есть раскрученные, тоже можно жить, а есть… Увы, вас в России не знают.
— Неважно! — воскликнула Варя. — Это не имеет значения. У меня есть кое-какие сбережения. И потом… Неважно! Сколько заплатят, столько и заплатят. Не в деньгах счастье.
— О! Русская женщина верна себе и в Альпах! — радостно потер руки Семен Романович. — Варя, напишите мне ваш электронный адрес, я, как приеду, сразу вышлю вам сценарий.
— Простите меня, Семен Романович…
— В чем дело?
— Не надо сразу! Вдруг ничего не получится, вдруг ваши продюсеры меня не захотят… Мало ли…
— Захотят! Куда, черт побери, они денутся!
— Сеня, Варюша права. Поспешишь — людей насмешишь.
— Знаете, Варя, если я вдруг чувствую то, что почувствовал, встретив вас, я не ошибаюсь! А такое в моей жизни было всего два раза: когда я увидел Андрея Дружинина и второй раз — Таню Нарышкину! Их тогда никто не знал, а теперь это какие звезды! У меня на это нюх…
— Это правда, — кивнула Надежда Михайловна. — Мне недавно сказала одна моя подруга: «Надь, я тут второй раз посмотрела „Верного пса“ и удивилась: все, кто там снимался даже в крошечных ролях, стали если не звездами, то уж во всяком случае популярными артистами. У Сени глаз-алмаз». Хотя на вас, Варя, первой обратила внимание я. Вы чем-то даже похожи на мою родственницу.
— Вам понадобится виза? — деловито спросил Семен Романович.
— Нет, я сохранила гражданство.
— Отлично! А у вас есть где остановиться в Москве?
— Варя остановится у нас! — непререкаемым тоном заявила Надежда Михайловна. — А если все будет в порядке, ей снимут квартиру.
— У меня вообще-то есть в Москве квартира, но она сдана.
— Это все решаемые вопросы, главное, чтобы вас утвердили на роль. Но я буду бороться до победы.
— Вы так в меня поверили? — робко спросила Варя.
— А вы-то сами в себя верите? — настороженно прищурился Семен Романович.
Варя на секунду запнулась, потом подняла на режиссера глаза.
— Да. Я верю, — но голос ее при этом дрогнул.
— Вот и славно! Вы говорили, что поете?
— Да.
— Можете сейчас спеть?
— В ресторане? — ахнула Варя.
— А что, слабо?
— Нет. — Варя решительно поднялась, подошла к метрдотелю, что-то ему сказала, тот улыбнулся и кивнул. Она направилась к старому пианино, стоявшему поодаль, откинула крышку, пробежала пальцами по клавишам, на мгновение задумалась и вдруг запела:
Голос у нее был небольшой, но глубокий, волнующий, и пела она просто, очень музыкально и проникновенно. Все, кто был в зале, замерли. Семен Романович и Надежда Михайловна радостно переглядывались. Варя закончила романс, раскланялась, потом, озорно блеснув глазами, заиграла популярную в Германии полечку и запела по-немецки. Это была уже совсем другая женщина, другой голос и манера петь. Супруги Шилевич только диву давались. Бурные аплодисменты были Варе наградой. Она раскланялась в слегка шутливой манере и вернулась к столу. — Браво, девочка моя! — закричал Семен Романович и обнял Варю. — Это было здорово! Ах, Надя, у меня действительно глаз-алмаз! И в фильме вы тоже будете петь! Вот я сейчас… — он выхватил из кармана мобильный телефон, набрал номер. — Генаша, с Новым годом! Да, мы в Альпах! Ген, у меня к тебе просьба, надо будет в ближайшее время встретиться. Мне нужна песня! Для дивного женского голоса, нет, ты не знаешь, я и сам только сегодня ее узнал… Это волшебная история, альпийская сказка! Я прилетаю одиннадцатого под вечер, давай встретимся двенадцатого, идет? Вот и отлично! Да, разумеется, со мной и тебе кланяется. Все, дружище, приеду, сразу позвоню! Варя, это Геннадий Градов, изумительный композитор, знаете такого?
— Нет, простите…
— Ничего, еще узнаете… Ах, как хорошо, как чудесно вы пели… Надя, какая ты умница, что притащила меня сюда! — он пребывал в абсолютной эйфории. — Варя, приходите завтра с утра, попробуем порепетировать…
— Простите меня, но я завтра работаю, мне нужно ехать в другой город, я не знаю, когда освобожусь…
— Какая досада! А если отпроситься?
— Сеня, не пори горячку! И что ты собрался репетировать? Остынь! Лучше отдыхай тут, пока есть возможность, и с новыми силами вступи в схватку с продюсерами.
— Ты, как всегда, права, — понурил голову Шилевич.
— Ну что? — спросила мать. — Глаза сияют! Тебя взяли?
— Мамочка, ну это ж так сразу не делается, но я им понравилась.
— Но что дальше-то будет?
— Полечу в Москву на два-три дня. На пробы. И это при условии, что Шилевичу удастся уговорить продюсеров посмотреть никому не известную актрису.
— То есть вилами по воде?
— Пока да. Но я убеждена… Все получится! Должно получиться!
— Варюша, девочка моя, ну получится… А потом? Где гарантия, что тебя потом еще куда-то пригласят?
— Ах, мама, какие вообще в жизни могут быть гарантии? Но если всего опасаться, так ничего и не будет! Надо рискнуть!
— Хорошо, предположим, тебя утвердят. А съемки? Это же не две недели… Что будет с работой?
— Мам, давай пока об этом даже говорить не будем. Меня могут вызвать в Москву только в конце января, на три дня. А ведь могут и не вызвать… Так что лучше пока об этом не думать вовсе.
— Ты права. Мы пока забыли об этом! Кстати, Никита опять порвал джинсы…
— Надюша, ну как она тебе?
— По-моему, чудесная девочка. Хотя она уже не девочка, но в первой серии запросто за девочку сойдет! И вообще… Это находка!
— Да! Еще какая! А как поет! Сколько артистизма, прелести, музыкальности… А какой переход от романса к песенке, восторг! Помнишь, я в первый момент сказал, что она некрасивая? Она красавица! Она сыграет любую красавицу! Я всегда мечтал найти такую актрису, чтобы могла сыграть красавицу, не будучи красавицей! И в ней еще есть авантюрная жилка… Она ведь в первый момент испугалась петь в ресторане,
