на обозрении десятков глаз, я вновь и вновь задавала себе этот вопрос. Я не знаю, зачем весь этот фарс понадобился Хранительнице душ, но то, что она получила незабываемое удовольствие, – несомненно.
Ощущение того, что я совершила непоправимую ошибку, пришло чуть позже. После вынесения приговора своим папочкой Шарам всю дорогу до моего дома не произнес ни слова и, только когда перед нами разъехались створки входной двери, заявил:
– Меня не будет до обряда единения. Я запрещаю тебе выходить в город, а если ослушаешься, тебя ждет наказание.
– Что? – Если честно, мои мысли были далеки от реальности, поэтому мне понадобилось несколько стуков сердца, прежде чем я поняла, что хочет от меня этот мужчина. – Я тебя не понимаю – что значит – не выходить? К твоему сведению, я вообще-то уже второй день не видела сестру. Поэтому сообщу заранее, чтобы не травмировать твою веру в мою безгрешность, – я ослушаюсь в любом случае!
– Я предупредил. – Его глаза сузились в злом прищуре. – Ты – моя, а я даже избранной не позволю вольностей.
– Не говори «гоп», пока не встретишь, за пять дней всякое может случиться!
– То, что сказал отец, – это формальность. Главное уже произошло, поэтому, дайна, постарайся больше в моем присутствии не давать воли своим возможностям, особенно если они унижают мое достоинство.
– Это ты про тот милый беспорядок на голове? – Я невинно развела руками: – Спешу огорчить – это не я, а живущий во мне проказливый дух.
– Пять дней. И я обещаю, что приручу любого мучающего тебя духа. – По его тонким губам скользнула улыбка. Не прощаясь, он развернулся и вышел, оставив меня один на один с… Хряпом. Он появился, едва за моим женишком сошлись створки дверей, и, возмущенно топая, принялся ходить по столешнице.
– Я в тебе живу? Не, ну хоть бы постыдилась такое говорить! А если Хранительница услышит? Это же извращение какое-то! Я тебе кто – глист? Делать мне больше нечего, как быть квартирантом сумасшедших девок! И вообще, дорогая, это вопиющая наглость! Мало того что я тут, понимаете ли, о тебе забочусь – ночи не сплю, жизнь всяким рыжим порчу, так она же еще и сдала ему меня при первой возможности!
– Заботишься? Это так, по-твоему, выглядит забота?! Спихнуть меня первому встречному психу- маньяку на воротнички, а самому втереться в доверие к правящим духам, или как там они у вас называются? Да если бы не ты, никакого дурацкого собрания сегодня бы не было, и я еще несколько дней могла бы спокойно жить, зная, что никакой идиот не прочит меня себе в жены!
– Да если бы не я, твой Дарн еще долго бы не узнал, какую змею на груди пригрел! Не успел он отвернуться, как ты уже шашни крутишь!
– Что?! – От такой наглости я даже позабыла все ругательства, которые в избытке вертелись на языке.
– Ну… гм. Может, я немного поторопился с обвинениями… А вообще похоже!
– Что-о?! Тогда я расскажу твоей Хранительнице, что ты Ольге Николаевне в любви до гроба поклялся и из-за этого даже полетел на край света выручать ее змеевичок!
– Что-о-о-о?! Ах ты… – Домовой аж подпрыгнул и погрозил мне кулаком, при этом судорожно открывая и закрывая рот. Наконец он смог продышаться. – Ладно! Один-один. Чего ты хочешь?
Заслышав гонг победы, я тут же успокоилась:
– Ты, кажется, хотел все выяснить про Дарна и Петра. Если что узнал – выкладывай, хочу Галину порадовать хорошими новостями.
– Все-таки пойдешь?
Я фыркнула:
– Конечно! Даже Галкин авторитет никогда не давал ей гарантий, что я останусь дома, а не пойду в клуб. А тут какой-то лутанец! Так что – выкладывай.
Хряп нерешительно помялся и нехотя принялся рассказывать:
– Понимаешь, с Петюней не все так просто. Чуть с катушек не слетел. Хотя неплохо было бы ему за это Вейтру спасибочки сказать. Но не переживай, все чин чинарем – уперли прямо из-под носа, хорошо меня Хранительница отправила к своим слугам, сказать, что его решили не везти на переработку, а сжечь. Но я старался! Вейтра до истерики чуть не довел, а вообще…
– Стоп! – рявкнула я, чувствуя, что еще немного – и «с катушек» придется слететь мне. – Что за Вейтр, кого уперли, зачем сжечь, какая переработка?
– Тю, а ты глупая! – Хряп перестал размахивать руками. – Я же тебе говорю! Вейтр – тот, кто так же, как ты, видит и слышит нас – жителей невидимого мира, и исполняет приказы Хранительницы. А вообще здесь таких, как он, много. А еще есть Гиш. Вроде как он всеми своими заправляет, ну и, конечно, советуется с Вейтром, потому что без помощи Хранительницы – они никуда. А уперли Петра, так как ему грозила переработка, потому что он умер!
– Умер?!
– Да понарошку! Спасли его! Уже в компании Дарна отдыхает.
– Кто умер? – раздавшийся голос Галины заставил нас с Хряпом замереть и поспешно обернуться.
– Галь?! – Я поднялась к ней навстречу. – Откуда ты здесь взялась?
– Приятно, когда сестра так радуется твоему приходу. – Галка прошла к столу и опустилась на мягкий пуф, стоявший напротив. – Найти тебя не составило труда. Всего-то пришлось взять приставленных ко мне в качестве телохранителей парочку здоровяков и отправиться пугать народ. Если честно – незабываемые впечатления. Я чувствовала себя Кинг-Конгом, вышедшим на прогулку. На меня собралась поглазеть целая толпа горожан, и большинство из них женщины. Кстати, почему говорят, что аборигенам запрещают чувствовать? Очень даже! Балаболили что-то на своем, разве что пальцами не тыкали.
– Галь, не нужно было! Я и сама к тебе сейчас собиралась.
– Чего теперь собираться? Давай показывай свои апартаменты, угощай! Кстати, ты сейчас опять со своими галлюцинациями разговаривала? Кто там у них умер?
– Да не умер! Это просто Хряп по-русски изъясняться разучился! Сначала сказал, что Петр умер, а потом… – Я взглянула в побледневшее лицо сестры и бросился ее утешать: – Галь? Галь, ты чего? Да не пугайся ты так! Говорю же, все живы, здоровы! А этому мелкому пакостнику…
Я бросила недовольный взгляд туда, где еще совсем недавно стоял домовой. Ушел. Ну и ладно. Видя, что краска постепенно возвращается на побелевшее от боли лицо сестры, я принялась рассказывать ей то немногое, что мне удалось понять в бессвязном лепете Хряпа.
– Откуда ты знаешь, что отправка экспедиции назначена на эти несколько дней? – Гиш лишь на мгновение взглянул на Барта и вновь продолжил мерить комнату шагами. За последний час он не остановился ни на секунду, словно движение было его спасением.
Барт пожал плечами:
– Ты забыл, что я состоял в личном сопровождении Сарафи? – Он сидел в кресле рядом с Дарном. Расслаблен, невозмутим, и только идеальная выправка говорила о пережитых им военных буднях.
– А как же единение с дайной, назначенное советом через пять дней? – Гиш покосился на Дарна и вновь принялся ходить по комнате. – Или Шарам хочет забрать ее с собой?
– Нет, – качнул головой Дарн. Перед глазами тут же встало надменное лицо Шарама. – Он не сопровождает эту экспедицию. Это, так сказать, пробный полет, но… он не должен состояться.
– И как ты хочешь ему помешать? – Гиш остановился и, чуть прищурившись, уставился на Дарна, словно стремясь проникнуть в его мысли. – Ты, судя по всему, до сих пор у него под подозрением.
– Необходимо очистить навигатор моего корабля. В нем курс до планеты русов и обратно. – Дарн выдержал его взгляд. – Но для этого на корабль нужно как-то проникнуть, а я даже не представляю, на какой технической луне он сейчас находится.
– Какой-то корабль опускали на Лутан в тот день, когда мы встретились с тобой в скоростной капсуле. – Барт задумчиво почесал подбородок. – Могу узнать, где он находится и какая степень защищенности у этого объекта.
– Мм… – Учитель нахмурился, словно что-то обдумывая, и наконец принял решение. – Узнай. И я
