– Угу!
– И кто?
– Тетя Бася.
– Не выйдет, у тети Баси муж есть.
– Она хорошая. Ну тогда еще можно Гелю.
Федор вздрогнул:
– Кто это – Геля?
– Да там была Баськина подруга, кстати очень интересная женщина!
– Кто такая?
– По твоей части, между прочим, издательница!
– Миленич? – холодея, спросил он.
– Да-да, красивая фамилия, я только вспомнить не могла. А ты ее знаешь?
– Что она там делала?
– Говорю же, Баськина подруга. Она мне понравилась. Только какая-то одинокая, жалко ее. Федя, что с тобой, ты чего так побледнел?
– Ради бога, адрес! – закричал Федор.
– Какой адрес?
– Адрес, адрес давай!
– Чей адрес? – совершенно растерялась Дуся.
– Федя, я тебе объясню, как ехать, – сообразил Иван. – Там дорога нормальная, но ты особенно не гони, она собиралась уезжать только завтра к обеду. Успеешь! А может, вообще утром поедешь?
– Федя, что у тебя с Ангелиной? – опомнилась сестра.
– Не знаю пока, но я должен срочно ее увидеть и рассказать одну дурацкую историю…
– Федя, я тебя не пущу, ты опять наломаешь дров!
– Ладно, поеду утром, я что-то устал… Шурка, а тебе Геля понравилась?
– Ничего, но Бася лучше.
– Вот видишь, Дуська, твоя дочь ее одобряет, а помнишь, куда она советовала отправить Маку?
Федор встал в пять утра, взял приготовленный Дусей с вечера термос с кофе, пакет с бутербродами и тихонько вышел из квартиры. На улице было темно и холодно. Ого, подумал Федор, градусов пятнадцать, не меньше.
Уже выехав за кольцевую, он вдруг спросил себя: зачем ты туда мчишься? Рассказать идиотическую историю о том, что лжемилиционера ей прислала ее домработница Роза Марковна, решившая сосватать ее со своим соседом, который оказался двоюродным братом настоящего мента, и к тому же человеком со слабой психикой – представляясь майором милиции, он чувствовал себя куда увереннее с женщинами, чем в собственном обличье не слишком удачливого риелтора? Кретинская, даже не слишком смешная история… Зачем же так торопиться рассказать ее? Или я просто хочу ее видеть? Разумеется, хочу. Теперь я имею право… И нет больше преград… И еще одно… Когда вчера Дуська сказала, что ее жалко, у него все перевернулось в груди. Ее не должно быть жалко! Она так хороша!
Проехав уже километров восемьдесят, он вдруг затормозил. Налил кофе из термоса, отхлебнул. Зачем я еду? Куда? Она же может воспринять мой приезд как… Как что? А черт его знает… Она может истолковать его как-то неправильно, подумать, что я… Что я чего-то хочу от нее… А я разве не хочу? Еще как хочу! Но все равно, это слишком скоропалительно! Да нет, не так уж… Вот если бы я вчера сорвался, а так… Все-таки утро вечера мудренее… А может, вернуться? Подождать ее в Москве, позвонить по телефону, услышать хрипловатый голос… Нет, я пока не назвался груздем, так на фиг лезть в этот новый кузов? Не полезу ни за что!
Он развернулся и поехал назад. Стар я уже кидаться… Дуське было ее жалко? Ерунда! Дуське вообще жалко всех незамужних и неженатых. Поеду сейчас к Левушке и напьюсь. Самое милое дело.
Вдруг он увидел девушку в платочке, голосовавшую на дороге. Причем это явно была не придорожная искательница клиентов, а просто деревенская девушка.
Он затормозил.
– Ой, дяденька, подвезите тут до разъезда!
– Садись!
Она села. Некрасивая, лет двадцати восьми, наверное, она поглядывала на него с опаской.
– До разъезда далеко? – спросил он.
– Да нет, километров восемь. Только у меня денег нет.
– Да не нужны мне твои деньги.
– Ой, спасибо!
Девушка развязала платок, сняла.
– Жарко тут у вас. Ой, мамочки, сережку потеряла! – вскрикнула она.
– Что?
– Сережку потеряла! Дядечка, остановитесь, ради бога, я поищу!
– Ты уверена, что здесь потеряла?
– Не знаю я, – всхлипывала девушка.
Он затормозил, и они вдвоем стали искать сережку. Нашли довольно быстро. Сережка была дешевенькая, с каким то красным камушком, а скорее даже стеклышком, но девушка была счастлива.
– Это мне муж подарил, – сообщила она.
Странно, эта история началась с сережки, и кончается тоже сережкой. Нет, она не может так кончиться, не может и не должна!
– Ну далеко еще? – спросил он.
– Да нет, вот сейчас мост будет, и от моста еще километр.
Он прибавил скорость. Высадил девушку, не слушая ее благодарного лепета, снова развернулся и погнал на бешеной скорости.
Сережкой кончилась не повесть, а лишь пролог к ней.
Он увидел ее сразу, она играла во дворе с большой лохматой собакой. По случаю мороза на ней был какой-то тулуп и клетчатый деревенский платок. Кулёма, сказал он про себя, и сердце зашлось от нежности.
Здравствуй, груздь!
