— Спасибо, Паша!
— Хотя, думаю, от провожающих отбоя не будет.
— Да плевать я на них хотела, лучше поеду с вами!
Праздник был устроен в гостинице «Рэдиссон-Славянская». Элла никогда раньше там не была.
Все оказалось куда роскошнее, чем она могла себе представить, бегая по задрипанным останкинским коридорам. И вообще, она впервые попала на подобную тусовку. Толпы народа, перетекавшие из одного роскошного зала в другой. Масса знакомых лиц — не столько по работе, сколько по экрану телевизора. Политики, знаменитые артисты и… Зоя Звонарева, вся затянутая во что-то серебристое. Ни дать ни взять сестричка Ихтиандра, немного дефективная правда. Она стояла у колонны с бокалом шампанского и что-то, по-видимому, щебетала в своей манере. Эллу затошнило.
Но тут она увидела знакомых и забыла о Лире.
— Эллочка, вы чудесно выглядите, — сказала ей редакторша Эльга Валентиновна.
Народу было море, но присесть даже на минуточку совершенно негде. Наверное, я зря надела туфли на каблуках. К концу вечера ноги отвалятся на фиг.
— Элка, привет! — хлопнул ее по плечу Пузайцер. — Рад тебя видеть! Цветешь, подруга!
— Аркаша, ты ездил в Одессу? Как там?
— Ты ведь давно там не была, да?
— Очень.
— И не езди, если родни не осталось. Одесса уже не та… Или я отвык, Москва ведь засасывает… Провинция наша с тобой Одесса-мама. Бедная провинция.
Хотя там строят кое-что, пооткрывали шикарные рестораны, но.., все эти новые штучки как-то плохо вписываются, что ли… И все равно она красавица…
Только сильно постаревшая и скрывающая под дешевой косметикой свою старость и нищету…
— Аркаша, да ты поэт! — воскликнула Элла.
— Нет, я просто одессит! Хочешь, познакомлю с шикарным мужиком?
— Хочу!
— О, он как будто нас услышал, движется в нашу сторону! Привет, Дмитрий Михайлович!
К ним подошел Воронцов. Таким его Элла еще не видела — в элегантном темно-сером костюме, в голубой рубашке с галстуком, тщательно выбритый, с улыбкой в тридцать два ослепительных зуба.
Ненавижу! Ненавижу!
— Привет, Эллочка!
— Вы знакомы? — удивился Пузайцер и тут же исчез.
— Привет! — спокойно ответила Элла. — Ты сегодня такой элегантный!
— А ты какая-то совсем другая.., очень красивая и.., просветленная. Рад видеть! Как дела?
— Нормально. А у тебя?
— Тоже вроде все нормально.
Какая дикость, мы разговариваем так, словно не было ничего… Так ведь и вправду ничего не было! Ничего, о чем стоило бы помнить. Ненавижу!
— Ты на меня сердишься? — каким-то интимным голосом спросил Воронцов.
— Да нет, что ты…
— Все еще живешь на даче?
Значит, он ни разу даже туда не сунулся? Ненавижу!
— Да нет, у меня ремонт кончился, я уже дома живу.
— Пойдем выпьем чего-нибудь, съедим, а?
И, не дожидаясь ответа, он взял ее под руку и почти силой повел к буфету От его прикосновений ее бросило в дрожь, да и он, как ей показалось, вздрогнул.
— Что будешь пить?
— Чуть-чуть шампанского!
— А есть?
— Ничего!
Он посмотрел на нее с интересом:
— С чего это вдруг?
— Не хочется, и все.
— Мне надо многое объяснить, наверное. Давай поговорим.
— О чем?
— О нас.
— Не стоит. А кстати,: что это за девица у тебя живет? Я позвонила как-то…
— Девица? — искренне удивился он. — Боже, это не девица, а моя родная тетка из Питера, а я сейчас живу у мамы.
Было понятно, что он не врет.
— У твоей тетки очень молодой голос.
— О да. А ты ревнуешь, что ли?
— Нет, но все-таки… Мне было неприятно. Недолго.
— Пойдем куда-нибудь отсюда.
— Никуда я не пойду, я только пришла. И мне тут нравится!
— Боже, какие люди! — Раскинув приветственно руки, к ним направлялся Махотин. Он был уже подшофе. От его присутствия Элле почему-то стало спокойнее. — Моя красавица! Умница! Митяй, какая женщина! От ее голоса на радио дохнут толпы мужиков! Вы хотя бы в курсе, Элла? А новоселье когда будем справлять? Любаша говорила, что уже скоро!
— Как только все будет готово — милости прошу!
— На форшмак? — облизнулся Махотин. — Митяй, тебя форшмаком уже кормили?
— Нет, меня кормят бутербродами и яичницей, но я неприхотлив.
— Элла, вы не хотите проложить путь к его сердцу через желудок? — пьяно захихикал Вячеслав Алексеевич.
— Нет, мне его сердце ни к чему! — ляпнула Элла и тут же испугалась, что это прозвучало двусмысленно.
Воронцов побагровел. Что она возомнила о себе, эта баба? Но до чего соблазнительна.., и опасна, ох как опасна…
— Кого я вижу? Невероятно! Сколько лет, сколько зим! — раздалось вдруг знакомое щебетание. — Якушева, это ты? Глазам не верю, Элка!
Сколько ж мы не виделись! А что ты тут делаешь?
Здравствуй, Димочка! Слава, как дела у Любаши?
— Нормально, благодарю. — Вид у него был такой, словно он откусил дольку лимона.
— Элка, с ума сойти! Ты почти не изменилась.
То есть, конечно, постарела, как все мы, а в остальном все такая же…
— Зато ты неузнаваемо изменилась, особенно нос!
Писательница позеленела. Воронцов фыркнул и опрокинул рюмку коньяка. Сразу потянулся за второй.
— Так что ты тут делаешь, Элка? — как ни в чем не бывало продолжала Лира. — С кем пришла?
— Ни с кем, сама по себе.
— Но в качестве кого?
— Как? — вскричал Махотин. — Ты не смотришь Эллино шоу?
— У Эллы есть свое шоу? — не поверила писательница.
— Представь себе!
— На вашем канале, Слава?
— Разумеется! Это моя гордость! Я разглядел в ней телезвезду!
— Шутишь?
— Нисколько. «Рецепты моей бабушки»! Прелесть что такое!
— А, так это кулинарное шоу? — словно бы с облегчением протянула Зоя Звонарева. — Ты, Элка, как
