— Придешь к матери — спрячься, пока Ворон–Вороневич не скажет, мол, ничего он с тобой не сделает плохого. А когда скажет — выходи смело, у него слово — олово...
Приходит Иван–царевич к матери. Та кинулась к нему на шею плакать, а он говорит:
— Некогда нам плакать. Ты лучше меня спрячь, а когда прилетит Ворон–Вороневич, то сделай так–то и так–то. — Он передал ей те же слова, что говорила ему Елена Прекрасная.
Тут потемнело все вокруг — это Ворон–Вороневич прилетел. Покушал он и прилег отдохнуть. Тогда выходит к нему царская жена и говорит:
— Ворон–Вороневич, надоело мне одиночество, дай я рядышком с тобой посижу. Ты лежи, а я у тебя в голове поищу.
— А, привыкать начинаешь! — рассмеялся Ворон–Вороневич.
— Ну как же, я ведь совсем одна. Лег он ей на колени, и она начала у него в голове искать. А сама продолжает:
— Совсем я одна. Вот кабы мой любимый сын Ванюшка ко мне пришел. Да только ты не допустил бы его, убил бы со зла.
— Почему убил бы? — удивился Ворон–Вороневич.
— А что бы ты с ним сделал?
— Вот глупая! Что бы сделал? Накормил бы, напоил бы да в путь проводил бы.
Только сказал — раз! — царевич и выскакивает.
— Здравствуй, Ворон–Вороневич!
— Ай, молодец, Иван–царевич, перехитрил меня, — засмеялся Ворон–Вороневич. — Ну, да раз я слово сказал — сдержу, не трону тебя.
Устроил Ворон–Вороневич по случаю встречи богатый пир. Стали они пить–гулять. Иван–то пьет рюмочкой, а Ворон–то Вороневич, черпаком хлестает. Тогда говорит Иван–царевич:
— Ай, Ворон–Вороневич какая в тебе чертова сила! Я, посмотри, от стопки пьян, а тебя и черпак не берет.
А Ворон–Вороневич смеется:
— Разве это чертова сила? Пойдем со мной в подземелье, вот тогда ты посмотришь, что такое чертова сила.
А Елена Прекрасная предупреждала Ванюшку: «Смотри, поведет он тебя в свое подземелье. Там у него меч есть волшебный. Поднимешь его на глазах у Ворона–Вороневича, он тебя сам убьет, этот меч, безо всякой посторонней силы. Но если Ворон–Вороневич отвернется, то не мешкай, сразу же хватай меч и бей злого волшебника. Тут и конец ему придет».
Повел Ворон–Вороневич Ванюшку в подземелье. И вправду, видит царский сын: меч огромный лежит.
— Вот она где, моя сила! — вскричал Ворон–Вороневич. — Попробуй подними его, Ванюшка, а я посмотрю, хватит ли сил у тебя и годишься ли ты со мной сражаться.
— Да где уж мне, Ворон–Вороневич, с тобой тягаться! — взмолился Ванюшка. — Смотри, какой ты сильный. Куда мне до тебя?
Рассмеялся Ворон–Вороневич. Так позабавили его слова царского сына, что от смеха чуть слезы у него на глазах не выступили. Стал он глаза тереть, слезы смахивать. Только закрыл глаза, а Иван–царевич хвать его по голове мечом и убил.
Приходит Иван–царевич к матери и говорит:
— Ну, мама, теперь нам бояться некого, теперь у нас с тобой все в порядке.
Собрались они втроем — Иван–царевич, его мать и Елена Прекрасная — и стали собирать богатство Ворона–Вороневича. Может, день богатство таскали, может, месяц — бог его знает, только все равно все богатство не перетаскать, потому что было его у Ворона–Вороневича несметное количество, одного золота — многие тысячи. Однако, когда загрузили добром два корабля доверху, приказал Ванюшка:
— Ну довольно, хватит с нас и этого!
Перетащил он через высокий забор свою мать, Елену Прекрасную, посадил их на корабль, но, как только собрался отправиться в обратный путь, говорит ему Елена Прекрасная:
— Эх, Ванюшка, ты прости меня, позабыла я у себя в спальне под подушкой две куриные косточки.
— На что они тебе, эти две косточки? — подивился царский сын.
— Не спрашивай меня, Ванюшка, все равно я тебе не скажу. Только без этих косточек мне не жить...
— Ну ладно, — говорит Иван–царевич, — ждите меня. Ведь это не бог весть какое дело великое...
Снова перебрался он через забор и пошел. Приходит. И вправду, под подушкой находит две куриные косточки. Взял он их, завернул в платочек и пошел обратно.
Однако это только быстро говорится. Пока Ванюшка ходил туда–сюда, прошел день, а может, и два. А за это время случилось вот что. Одолела братьев Ванюшки зависть черная. «Как же так? — думают. — Мы столько лет родного дома не видели, столько мук претерпели, а домой с пустыми руками возвращаемся, а Иван и нас спас, и мать вернул, и Елену Прекрасную сговорил, и столько богатства добыл». И вот темной ночью подпалили они веревку, чтобы Ванюшка через забор не перелез, сели на корабль и поплыли домой. А с матери и Елены Прекрасной взяли клятву, чтобы те сказали отцу, мол, ничего не видели и ничего не знают, мол, не Иван–царевич их спас, а они, старшие братья. Так или иначе, угрозой или хитростью, но заставили они поклясться и свою мать, и Елену Прекрасную, что не скажут отцу лишнего слова.
Уехали братья. А Иван–царевич вернулся к забору, схватился за веревку, и она упала на землю — сгорела наполовину. Понял тогда Ванюшка, как с ним братья обошлись, сел на камень и загоревал. Однако плачь не плачь, а делать что–то надо. Ведь, как говорится, умный хоть за щепочку возьмется, а своего добьется. Вертел он эти косточки, вертел в руках, потом возьми и ударь одну о другую. И только он это сделал, как вдруг является перед ним Алешка на одной ножке.
— Что прикажешь, Иван–царевич?
— Да вот так и так, так и так, победил я Ворона–Вороневича, освободил свою мать, сговорил Елену Прекрасную, набрал всякого добра, погрузил на корабль, хотел домой возвращаться, а братья со мной так поступили нехорошо...
— Не печалься, Иван–царевич, — отвечает Алешка на одной ножке. — Братья твои, мать и Елена Прекрасная только через месяц домой приедут, а мы с тобой уже сегодня в полночь дома будем. Садись на меня!
Посадил он его себе на плечи, взвился — и нет его!
И вправду, еще полночь не наступила, а они уже оказались в том царстве, в том городе, где правил отец Ванюшки. Однако Иван–царевич к отцу не пошел, захотел он посмотреть, как поведут себя его братья, когда домой приедут. Напросился Ванюшка к одному старичку–сапожнику.
— Дедушка, — говорит, — пусти меня, пожалуйста, к себе пожить, я тебе помогать стану.
— Да что ты, сынок, у меня и грязно, и постелить тебе нечего. Как же ты у меня жить сможешь?
— А ты не бойся.
Ну, короче сказать, пустил он его, и стал Ванюшка у этого старика жить.
Проходит месяц, и возвращаются братья. Ну, им, конечно, встреча была устроена богатая, почет, слава, музыка играла, все, как полагается. Закатил отец пир на весь мир. Только на этом пиру братья чуть друг с другом не переругались. И один хочет Елену Прекрасную в жены взять, и другой. А Елена Прекрасная голову повесила, сидит и думает: «Как быть? Что делать? Ведь не они меня спасли, а Иван–царевич, ведь не им, а ему я поклялась в верности. Однако и братьям я пообещала ничего не говорить про Ванюшку. Ведь все равно он приедет, не сейчас, так через год, но будет здесь...»
Вот и решила Елена Прекрасная на хитрость пойти.
— Вы, — говорит, — за меня, братья, не боритесь, не ругайтесь понапрасну, не ссорьтесь. За того я замуж пойду, кто мне две вещи к свадьбе принесет, что я пожелаю.
— Говори, — спрашивает старший брат, — что за вещи?
— Вот, — говорит Елена Прекрасная, — первая вещь. Были у меня туфельки к свадьбе припасены. Вторых таких во всем свете не найти — золотом расшиты да драгоценными камнями усыпаны. Но только
