– Ну что ты на меня пялишься? Еще платков надо закупить, тесьмы, ленточек, того-сего. Но, конечно, и на жизнь тут останется. А мы ведь завтра еще наторгуем! Здорово пошло! Но вообще, советую начать думать, что дальше. Поверь мне, через неделю, через две, самое позднее, тут еще кто-нибудь начнет такими пончами торговать, да еще и получше, тут знаешь какие мастерицы есть, не нам чета! Поэтому, думаю, долго мы на пончах не продержимся. Ничего, что-нибудь придумаем! Ты вот про сумки говорила...
– Знаешь что, Рай, я считаю так: сегодняшнюю и завтрашнюю выручку делим как договорились, тебе тридцать процентов, это справедливо, ведь платки у Надьки я покупала, а дальше уж будем пополам...
– Танька, ты человек! – возликовала Райка. – Я и сама думала, только не знала, как тебе сказать, чтобы ты не обиделась. Все ж таки я тоже с тобой наравне буду. Класс! Давай на радостях тортик купим, а? Хорошая ты девка, с тобой можно дело иметь! Погоди, Танька, мы еще кооператив с тобой откроем!
По выходным дням мы ездили в Измайлово. Кроме пончо стали шить юбки. На вырученные деньги купили Райке в комиссионке швейную машинку, чтобы ей не приходилось каждый вечер ко мне мотаться. Как-то после каникул я столкнулась в лифте с Аллой Захаровной.
– Танюша, ты чего ходишь как в воду опущенная?
– Да так как-то... А знаете, Алла Захаровна, ваша кофейная гуща все наврала.
– Насчет чего это?
– Насчет любви, – вздохнула я.
– Таня, все у тебя будет!
– Наверное, что-то будет, только не с ним...
– Он что, умер?
– Да что вы такое говорите!
– Ну, если жив, то все будет, вот увидишь. Не веришь? Давай пойдем сейчас ко мне и я тебе еще раз погадаю...
– Не стоит, спасибо, но не стоит.
– Как хочешь. Но когда все у тебя сбудется, ты мне тортик на радостях купишь, идет?
– О, тогда я вам не тортик, а тортище куплю, с шоколадным зайцем!
– Смотри, не надуй! – улыбнулась она.
В Измайлово у меня уже появился поклонник, молодой парень, который продавал стеклянные фигурки животных. Его звали Костей. Он каждый раз дарил мне шоколадку и приглашал в кино. Шоколадку я брала, а в кино не ходила. Но он не обижался. И часто подолгу стоял возле нашего столика. У Райки тоже были поклонники. Ее затея с магнитофонной записью, как я и предполагала, провалилась. Народ стал роптать. Мол, и так шумно. Но Райка не особо огорчилась.
– Не понимают люди искусства, а вроде художники!
Однажды я сидела одна в Измайлове, Райка куда-то ненадолго отлучилась. Покупателей пока было немного. Вдруг я услыхала английскую речь. Тут это бывало сплошь и рядом, хотя пончо большим спросом у иностранцев не пользовались, все больше у наших. И я даже головы не подняла, уверенная, что они пройдут к Вере Иннокентьевне, пожилой художнице, которая продавала свои пейзажи с церквушками. Они проходили у иностранцев на ура.
– Девушка, почем у вас эта красавица? – спросил вдруг веселый голос. Какой-то парень указывал на мою новинку – бабу на чайник. Я сшила ее на пробу, она получилась очень симпатичной. Я назвала цену.
– Таня, это ты?
Передо мной стоял Матвей, тот самый рыжий Матвей, с которым я познакомилась в новогоднюю ночь. Я почувствовала, что краснею.
– Привет!
– Что ты тут делаешь?
– Да вот, продаю...
Он был с тремя иностранцами. Два парня и девушка баскетбольного роста, на две головы выше Матвея, да и других парней тоже. Но хорошенькая. Только зубы какие-то лошадиные...
– Тань, а еще такая баба у тебя есть? Мои друзья из Оксфорда хотят купить штук пять.
– Нет, только одна, – огорчилась я. – Но если они хотят, я им могу сделать еще... К следующим выходным.
– Они завтра уезжают. Ничего, обойдутся! Но эту мы берем! – он что-то залопотал с ними по-английски, они смеялись, показывали большой палец и заплатили мне... в пять раз больше, чем я просила.
– Матвей, они больше дали...
– Так я им столько и сказал, ничего, не разорятся! Для них это пустяк. Танечка, я страшно рад тебя видеть, даже сам удивляюсь, что так обрадовался. Ты что сегодня вечером делать собираешься?
– Приму теплую ванну и завалюсь спать.
– Ох, прости, я дурак, конечно, ты устаешь, наверное, как собака... А завтра?
– Завтра я опять тут с утра.
– Слушай, дай мне свой телефончик!
– Зачем?
– Ну, может, встретимся, в театр сходим...
– Нет, спасибо, Матвей, но я не хочу никаких встреч, сыта по горло!
Я не собиралась ничего этого говорить, но при виде его все опять ожило и стало так больно...
– Ну, прости, я не хотел тебя обидеть. Ладно, будь здорова!
И он ушел вместе со своими англичанами.
Вскоре примчалась Райка, веселая и довольная.
– Танька, ты чего так сбледнула? Заболела, что ли?
– Да нет...
– А я гляжу, бабу-то твою купили! Надо же! За сколько продала?
Я молча показала ей деньги, которые все еще держала в руках как дура. Она внимательно на меня посмотрела.
– Ты чего, призрака видела? Никитос твой тут шалался?
– Слава богу нет.
И я все ей рассказала.
– Нет, Танька, ты все-таки еще мало в жизни трахалась.
– Что? – не поняла я.
– Ты еще не настоящая женщина! И не смотри на меня так, объясняю: что сделала бы на твоем месте настоящая женщина? Вцепилась бы мертвой хваткой в этого типа, завела бы с ним шашни или хотя бы легкий флирт и каким-нибудь хитрым макаром заставила бы его пойти с тобой в Дом кино, или, еще лучше, в гости к дяде Никите! Представляешь эффект? Вот бы он имел вид! А еще лучше вообще заморочить парню голову и выйти за него замуж. Говоришь, он гениальный математик? Это перспективно! А ты, дура, просто сомлела. Хорошо, все-таки твоя кулацкая натура не позволила тебе от лишних башлей отказаться! Дурища ты, как есть дурища!
– Пусть я дурища, а ты лучше? Тебе твой Игорь Глотов противен, и ты его шугаешь, хотя выйти за него было бы для тебя выгодно...
– Да он же в койке ничто! Пустое место, бычок от «Беломора»! Мне нужен муж не только для престижа. Я уже распробовала это дело, кое-что понимаю, а ты еще нет... Он тебе противен, этот математик?
– Нисколько. А вообще мне все противны. Даже подумать не могу ни о ком.
– Я ж говорю, дура! – вздохнула Райка. – Но если он тебе противен, могла бы хоть о подруге подумать...
– А чего о тебе думать? Ты сама не теряешься.
– Ой, до чего ж ты в каких-то вещах малахольная, вся в свою Милочку!
– Да уж какая есть.
На другой день Матвей появился вновь, уже один и с букетиком мимозы.
– Гони Матвея в дверь, так он войдет в окно! Привет, красавицы! Вы как размножаетесь, почкованием?
