Продравшись сквозь густые заросли, они неожиданно очутились на неширокой тропке, вившейся между деревьями.
– Ага, дорожка тут протоптана, но, видать, только для своих, – заметил Юрий Афанасьевич, светя фонарем.
На шестерых у них было четыре фонаря. Три предусмотрительно захватили Карен с Зориком, а один был в машине у Юрия Афанасьевича.
Внезапно Цезарь тихонько тявкнул. Зорик посветил фонарем, нагнулся и что-то поднял с земли.
– Смотрите!
На ладони у него лежал бархатный бантик с жемчужинкой посредине.
– Это, кажется, заколка для волос, – определил Карен.
Гошка сразу вспомнил, что пышные волосы Елизаветы Марковны на затылке скреплялись именно такой бархатной бабочкой.
– Это ее заколка, я точно помню! Леха, помнишь?
– Ага. Точняк. Значит, она здесь, Елизавета наша.
– Уже неплохо, – заметил Юрий Афанасьевич.
Они двинулись дальше.
– Стоп, – скомандовал вдруг Андрей Иванович. – Кажется, я вижу свет.
– Где? Где?
– Значит так, дети мои, шутки кончились, – неожиданно строго произнес Юрий Афанасьевич. – Теперь будем действовать очень и очень осторожно. Ступать осторожно, не болтать, не курить и вообще вести себя тише воды, ниже травы. Понятно? И не спорить. Беру командование операцией на себя. Андрюша, не возражаешь?
– Нисколько.
– Вот и ладушки. Пошли!
У Гошки от волнения даже живот заболел. Теперь, когда было точно известно, что Елизавета Марковна здесь, его уже трясло от нетерпения. Только бы застать ее живой и хотя бы не очень изуродованной… И еще он понял, почему Юрий Афанасьевич радовался темноте. Свет в окошке был прекрасным ориентиром.
– Зорик! – тихонько позвал вдруг Юрий Афанасьевич.
Тот обернулся.
– Пес у тебя не залает не вовремя?
– Нет.
– Может, наденешь на него намордник?
– А если надо будет спустить его на бандитов? Я могу не успеть снять намордник. Пусть так идет. Он не залает, ручаюсь.
– Ладно.
– Вот мы и пришли, – прошептал Леха.
В самом деле, впереди, метрах в двадцати, они увидели рубленый дом, в котором светилось небольшое оконце. Почему-то Гошке вспомнилась песня: «В низенькой светелке огонек горит, молодая пряха у окна сидит». Только у окна сидела не молодая пряха, а какой-то мужик.
– Андрей, – едва слышно позвал Юрий Афанасьевич и сделал ему какой-то знак. – А вы ждите нас тут, – проговорил он не терпящим возражений тоном.
И они вдвоем неслышными тенями метнулись к избушке.
– Класс! – выдохнул Леха, немедленно решивший стать десантником. Окно было открыто. Андрей Иванович и Юрий Афанасьевич затаились по обеим сторонам окна.
«Интересно, где второй мужик, – думал Андрей Иванович. – Спит?» И словно в ответ на его мысли раздался голос:
– Все, спеклась наша дамочка.
– Задрыхла?
– Ага. Без задних ног.
– Сама? Или ты ей помог?
– Да нет, сама. Просто вдруг сомлела. А чего зря ценный препарат изводить? Она и так никуда не денется. Ночью в лесу-то. Из подпола тем более.
«Ага, понятно, – сообразил Юрий Афанасьевич. – Женщина в подполе спит естественным сном, то есть, если ее разбудить, она будет в сознании и сможет идти своими ногами. Уже хорошо. Интересно, у этих придурков есть оружие?»
– А бабенка-то ничего себе, фигуристая, – произнес один из бандитов. – Только пугливая очень, как пушку увидала у тебя, так и сомлела…
«Понятно, оружие у них есть…»
– Нет, Валерыч, мне такие бабы не нравятся. Я люблю, чтоб ноги от ушей.
– Знаю, знаю, Федюня, ты на моделек западаешь… Ладно, не к ночи такие разговорчики, нам эту бабу трогать не велено… И вообще, пошли спать, я устал, как… Не люблю я эти лесные чащи, хуже нет для меня. Я тут как слепой кутенок… Вот в городе жизнь, а эту природу я в гробу видал. Вон, еще апрель, а мошкары уже налетело…
– Теплынь потому что, нет, ты не прав, друг, воздух-то какой, его пить можно.
– Пить? – заржал Валерыч. – То-то, я гляжу, ты один воздух пьешь. Не с него ли ты алкашом сделался?
– Я, Валерыч, не алкаш, я просто вообще жизненные радости люблю, понимаешь?
– Понимаю, понимаю. А поспать – это, по-твоему, тоже жизненная радость?
– Еще бы, тем более на свежем воздухе… Ты подпол-то запер?
– А как же.
– Тогда давай ложиться, что ли…
– Ложись, а я еще до ветру схожу.
Прошло еще несколько минут, свет погас, вблизи было видно, что горит керосиновая лампа. Электричества в домике лесника явно не было. Потом открылась дверь и один из бандитов вышел на крыльцо, спустился и прошел несколько шагов. И тут две черные тени метнулись к нему и заломили руки за спину, так что он и пикнуть не успел. Ему живо скрутили руки и всунули в рот кляп.
– Порядок, – удовлетворенно прошептал Юрий Афанасьевич, ощупывая карманы пленника.
Пистолета не было. Значит, он остался в доме. Мужчины быстро переглянулись.
– Ну что, Андрей? Тряхнем стариной?
– А что нам остается?
И они совершенно бесшумно взбежали на крыльцо.
– Валерыч, ты чего так долго? Вроде пива не пил… Эй, мужики, вы что?
– Тихо, Федюня, – шепнул Андрей Иванович. – Не шуми. Нас за бабой прислали! Веди, где она.
– Так это… В подполе. Только кто вас прислал?
– Кто надо, тот и прислал. Ты не волнуйся, все чин чином, заберем бабу под расписку, так что не трепыхайся.
Они видели, что Федюня успел-таки схватить пистолет, а потому старались отвлечь его внимание разговором. Нарываться на пулю не хотелось.
– Вы с Валерычем молодцы, все отлично сделали, а теперь вы свободны.
– А где Валерыч? – спросил Федюня, теряясь в догадках.
Вообще их шеф славился тем, что время от времени устраивал всякие каверзные проверки своим людям, поэтому Федюня не слишком удивился..
– Валерыч? Да он с нашим корешем беседует, они старые приятели. Сейчас придет, ну чего время теряешь? Где тут подпол? Да положи пушку, не будешь же ты по своим шмалять, правда? – уговаривал Федюню Андрей Иванович.
– Ну здесь подпол, – растерянно произнес Федюня. Что-то ему тут не нравилось, хотя ему всегда не нравились эти идиотские проверки. В конце концов, они ж не шпионы какие-нибудь, чего их проверять на вшивость по всякой мелочевке?
