Йен крепко сжал кулаки, не веря своим ушам и надеясь на чудо.
– Это мой брат, Люсьен Рид Тибериус Фицджеральд Деламер, маркиз Данвуд и Хартингдейл. – Он смотрел на портрет и осторожно его поглаживал, не в силах отвести глаз от изображения. – Он бесследно исчез по дороге в клуб, и с тех пор мы его не видели. – Йен крепко сжал в руках тетрадь. – До этого момента.
Он взглянул на Брэма и Силвер. Теперь взгляд его серых глаз утратил прежнюю мечтательность и стал суровым.
– А теперь попрошу вас обоих объяснить мне, откуда у вас портрет моего брата?
Больше Силвер уже ничего не слышала. Комната начала бешено вращаться вокруг нее. Она прижала к груди руки.
«Ах, Люк, Люк, какой же ты дуралей! Чем же ты пожертвовал ради своей пресловутой чести! И как они тебя все любят!»
Это в корне меняло все. Старший сын герцога Девонхема ей не пара, независимо оттого, продолжит он играть в разбойника с большой дороги или нет. Между ними не может ничего быть.
Все кончено.
Когда Силвер наконец поняла эту жестокую истину, она потеряла сознание. Последнее, что она заметила, – это кремовые розочки на дорогом персидском ковре, которые стремительно неслись навстречу ей.
Глава 34
Первое, что бросилось в глаза Силвер, когда она очнулась, – это всеобщее смятение. Вокруг нее звенели чьи-то взволнованные голоса, слышался скрип передвигаемых стульев, в коридоре раздавались шаги.
Силвер прижала к вискам пальцы, пытаясь побороть боль. Она вспомнила все, что случилось. Люк...
Теперь она знала его полное имя.
«Люсьен Деламер.
Маркиз Данвуд и Хартингдейл».
Господи, подумать только: он наследник Девонхемского герцогства!
Она открыла глаза и увидела перед собой взволнованное лицо Йена. Он грустно улыбнулся и погладил ее по руке.
– Надеюсь, вы извините меня, мисс Сен-Клер. Я очень сожалею о своих неосторожных словах. Моим оправданием может служить лишь то, что я не смел поверить и не мог понять. Целых пять лет нам не удавалось напасть на его след, и мы уже оставили всякую надежду. И вдруг... – Он отвернулся и посмотрел в окно. – Вернее, мы все оставили надежду, кроме Индии. А тут внезапно со страницы тетради на меня смотрит его лицо, простой карандашный набросок. У меня мороз пробежал по коже.
Силвер сморгнула набежавшие на глаза слезы. Теперь она поняла, что в этом молодом человеке казалось ей столь знакомым: гордые высокие скулы и чувственный изгиб его полной нижней губы. Теперь, когда ей было известно, что это брат Люка, она могла только удивляться, как это она раньше не заметила такого разительного сходства.
– Не нужно ничего объяснять, – тихо сказала она. – Должно быть, вы испытали страшное потрясение.
– Но это ничуть не оправдывает мою ужасающую бестактность. Надеюсь, вы и ваш брат меня простите.
– Я бы ни за что не простила. – Силвер увидела за спиной Йена пожилую герцогиню. В глазах у нее блестели слезы. – У гориллы и то манеры лучше, чем у тебя, Йен. А теперь идите отсюда. Это к вам обоим относится, молодые люди. Я хочу перемолвиться парой слов с мисс Сен-Клер. Наедине.
Йен даже не пошевельнулся. Он не сводил глаз с лица Силвер, словно пытался прочитать на нем то, что она не осмеливалась высказать вслух. Затем он легонько кивнул и поднялся на ноги.
– Очень хорошо. Думаю, мастер Брэндон будет не прочь осмотреть нашу оранжерею. – Он заговорщически улыбнулся брату Силвер. – У нас в Суоллоу-Хилле восхитительная оранжерея. Хочешь взглянуть на наши паровые трубы?
Это предложение привело Брэма в восторг, но он все еще испытывал некоторые угрызения совести.
– Ну конечно! От такой оранжереи меня и на веревке не оттащишь.
– Ну, тогда пошли. – Перекинувшись с бабушкой многозначительным взглядом, Йен вышел из комнаты и увел с собой Брэма.
Герцогиня присела рядом с Силвер. Она держалась очень прямо, только пальцы, сжимавшие тросточку, непрестанно шевелились. Наконец ее беспокойные руки замерли.
– Значит, ты его любишь?
От такого прямого вопроса у Силвер захватило дыхание. Она почувствовала, как ее щеки зарделись ярким румянцем. Неужели это сразу заметно? И она совсем не умеет скрывать свои чувства?
Она потупила взор и принялась рассматривать бледно-голубой ковер.
– Это сложный вопрос, ваша светлость.
– Любовь – всегда непростое дело, дорогая моя, – тихо сказала герцогиня. – Ну а что насчет моего блудного внука? Он тебя тоже любит?
