Она залилась багровым румянцем и сердито вскинула подбородок:
– Ты... ты был здесь все это время. Ты подглядывал. Господи, ты видел, как я...
– Ты красивая, – прошептал он. Она почти физически ощутила прикосновение его слов к ее обнаженной коже, к распущенным волосам.
– Ничего подобного. Я...
– Ты красивая, – повторил он. – Чарующая, как мечта. Прекраснее просто нельзя вообразить. При виде тебя не устоит ни один мужчина.
Она широко распахнула глаза. Он подошел и встал рядом. Зеркало отражало все: белое и черное, женщину и мужчину.
Он зарылся пальцами в ее волосы.
– Я готов был смотреть на тебя не отрываясь. Мне хотелось стать лунным светом и прикасаться к твоему восхитительному телу. Черт возьми, я этого жажду, и пусть моя грешная душа горит за это в аду – мне все равно.
Последней его фразы Силвер уже не расслышала. У, нее голова шла кругом от всего, что ей довелось услышать.
– Но почему же?.. В Кингсдон-Кроссе ты всем видом давал мне понять, что тебе не терпится, чтобы я поскорее ушла.
– Да. Но тогда я был пьян. А сегодня, о, сейчас я опьянен тобой, Солнышко. Так как я трезв, то могу позволить себе быть здесь. Могу подойти к тебе так близко. – Он рассмеялся странным гортанным смехом. – Трезвый я гораздо более опасен, крошка моя. Потому что сегодня я просто мужчина. Жестокосердный преступник, охотящийся за нежной и легкой добычей.
– Вам... вам не следовало сюда приходить.
– Разумеется. Но мне захотелось прийти. Блэквуд никогда не откажет себе в удовольствии, – неожиданно добавил он.
«Зачем он это сказал, да еще таким голосом? Кого он хочет убедить: меня или себя?» – подумала Силвер.
– Но это же опасно!
– Да. Так что можете взять пистолет, что лежит у вас на столике, и использовать его по назначению.
Силвер нетерпеливо перебила его:
– Да не для меня опасно, а для вас. Может, Миллбэнк подослал кого-нибудь шпионить за вами.
Его бездонные янтарные глаза сверкнули из-под маски.
– Дурочка ты, дурочка. Это же только для тебя опасно, как ты не понимаешь? Тебе нужно меня бояться. Откуда ты знаешь, что я чувствую и что у меня на уме? Разве тебе сейчас не страшно?
У Силвер пересохло в горле.
– Страшно.
– Значит, ты меня боишься.
Силвер подняла руку в знак протеста. Ей не хотелось с ним соглашаться.
– И вовсе я не тебя боюсь, а тех чувств, которые ты во мне будишь. Я не понимаю, что со мной происходит. – Она сглотнула: эти слова давались ей с трудом. – Но все это очень странно.
Разбойник чертыхнулся.
– Как же так получилось, что никто не научил тебя, что искренней быть нельзя? Никто не сказал тебе, что нужно быть холодной и расчетливой и никому не открывать своих сокровенных чувств?
– А тебя разве этому учили?
– Этому всех учат, – отрывисто проронил человек в черном. – Но вам, видно, посчастливилось. – Он прикоснулся к ее каштановому локону. – У вас, наверное, были очень добрые наставники.
Силвер снова сглотнула, безнадежно пытаясь привести свои мысли в порядок.
– Вам... вам лучше уйти. Вдруг сюда кто-нибудь заглянет? Вас схватят и... – Силвер не закончила фразы.
– Ах, Солнышко, я им так просто в руки не дамся, уверяю вас.
Она изо всех сил вцепилась в рубашку, которой старалась прикрыть грудь. На душе у нее кошки скребли.
– Не смейте с этим шутить! – Голос ее оборвался, и она попыталась замаскировать свое волнение с помощью гнева. – Ненавижу всю эту глупую историю, слышите? И вас тоже ненавижу!
– Ну конечно же, – сказал он, неторопливо перебирая пальцами в бархатных перчатках ее шелковистые волосы, – прекрасно все понимаю.
– Нет, ни о чем вы не задумываетесь! Вы ездите, где вам хочется, и возвращаетесь сюда, когда вам взбредет в голову! Я даже не имею представления, кто вы! Я ничего о вас не знаю! И мне это не дает покоя. Я постоянно строю догадки, пытаюсь понять, что вы за человек. И отчаянно тревожусь, что они... вас...
Он обнял ее рукой за талию. Его губы прикоснулись к ее макушке. Силвер задрожала. Ее захлестнули прежде неведомые ей чувства.
– Нет, – твердо сказал он. – Они никогда меня не схватят. Об этом не беспокойтесь. Может, они меня
