– Исключено. Я отнесу вас наверх и уложу в постель. И не вставайте до утра, до тех пор, пока не приедет хирург.
– Вот как?
– Да, именно так.
В это мгновение что-то большое и серое загородило ему дорогу. Что еще? – подумал Девлин.
Он глянул вниз и увидел зеленые глаза, длинную морду и оскал сверкающих белых зубов.
Боже праведный! Это волк! Огромный зверь приготовился к прыжку, чтобы напасть на него!
Глава 12
Девлин быстро развернулся и загородил собою Индию, пожалев, что у него нет с собой никакого оружия. Пригодилась бы даже обыкновенная трость – все лучше кулаков против этих острых клыков.
– Луна, лежать. Все в порядке. Он друг.
Луна? Девлин услышал, как рычание превратилось в тихое завывание. Господи, неужели она держит волка в качестве домашнего животного?
Индия посмотрела на Девлина и улыбнулась:
– Можете считать, что я поступила эгоистично, но я не могла ее оставить. Я нашла ее щенком, полумертвой, недалеко от Брюсселя, когда я… когда я путешествовала.
Путешествовала.
Дев сразу все понял. Она хотела сказать, когда она его искала. Какие она, должно быть, видела ужасающие сцены в том хаосе, который представляли собой дни и ночи после Ватерлоо! И как это похоже на нее: подобрать беспомощное существо, хотя у нее своих забот было более чем достаточно.
У Торна появилось страшное желание прижать ее к себе и поцеловать. Но громадная волчица истолкует это по-своему и, чего доброго, прокусит ему обе ноги, подумал Девлин.
– Что-то не так?
– Что? Почему вы спрашиваете?
– Да вы так крепко меня прижали, что завтра на теле будут синяки.
Торн тут же отпустил ее.
Взгляд Индии был задумчивым. Прежде чем Девлин мог ответить, она тихо сказала:
– Иди вперед, Луна. Покажи нам дорогу.
Волчица с серебристой шерстью повернулась и побежала вверх по лестнице. Торн молча шел за ней. У него было такое впечатление, что ему снится какой-то странный, причудливый сон.
– Сколько ей лет? – спросил он, глядя, как великолепный зверь поднимается по бесценному персидскому ковру.
– Полагаю, что немногим более двух. Я не захотела оставить ее в Норфолке, но жизнь в Лондоне для нее пытка. Однажды я надела на нее поводок и повела погулять в Хэмпстед-Хит, но кончилось тем, что она распугала всех овец. Потом два старых идиота попытались ее пристрелить. Этого я, разумеется, не могла допустить.
– Разумеется. Полагаю, что вместо этого вы пристрелили старичков.
– Непременно сделала бы это, будь при мне пистолет. Но я просто немного попугала овец. – На щеке Индии появилась ямочка. – По правде говоря, не немного, а как следует, потому что они с блеянием разбежались кто куда.
Значит, она разогнала целое стадо овец? Владелец вряд ли был этим доволен, подумал Девлин.
Представив себе разбегающихся в испуге несчастных животных, он чуть было не расхохотался. Вот если бы под Ватерлоо с ними был такой решительный человек! Наполеон наверняка бы сбежал с поля боя, не сделав ни единого выстрела.
Индия недовольно нахмурила брови.
– Мне жаль, что вы считаете нас смешными.
– Что вы, вовсе нет! Вы необычны. Решительны. Предприимчивы. Но вовсе не смешны.
– О! – пауза. – Вам, право, незачем меня нести. Мне бы хотелось идти самой.
– Чтобы снова пошла кровь?
Они миновали мраморные ниши, украшенные греческими, в натуральную величину статуями, индийскими божествами и гобеленами эпохи Ренессанса.
– Куда теперь?
Индия показала на коридор, стены которого были увешаны картинами, преимущественно пейзажами. В дальнем конце стоял застекленный шкаф красного дерева, на полках которого Девлин успел заметить отполированные куски балтийского янтаря и изящную миниатюрную модель старого испанского галеона.
– Я чувствую себя так, будто нахожусь в Британском музее. Есть что-нибудь, что ваша семья не коллекционирует?
– Мы собираем все, что вызывает у нас интерес. Ни материал, ни цена не имеют значения. Главное – все должно быть подлинное.
Девлин промолчал. На эту тему он не мог говорить. Пока. До тех пор, пока не найдет проклятые
