Алексис бросилась обнимать Индию. Смеясь, Индия взяла девочку на руки и села на позолоченную кушетку.
Алексис взглянула на ножки кушетки, вырезанные в форме грифонов, и нахмурилась.
– Тебе не нравится такая мебель? А во Франции это последний писк моды.
– Правда? – неуверенно произнесла Алексис. – Но эти животные смотрят так сердито, что мне становится страшно.
– Какая ерунда! – прервал ее Эндрю. – Алексис, это невежливо – критиковать мебель в доме леди Девонхем.
– Я не нарочно. – Губы девочки задрожали. – Просто они такие необычные. Но к ним, наверно, можно привыкнуть. Так же, как к вашей замечательной волчице. Ее, кажется, зовут Луна?
При звуке своего имени волчица насторожила уши.
– Да, это моя красавица волчица. Ей здесь, в Лондоне, не слишком уютно, но мне было жаль оставлять ее в Норфолке.
Эндрю расположился на диване, покрытом шкурой леопарда. Рядом лежали две нарядные подушки с грифонами, которых он стал рассматривать – тоже с явным сомнением.
– Ваша семья, должно быть, любит коллекционирование. Вам повезло, что вы так много путешествовали.
– Думаю, да. Мы с братьями и отцом все время ездили в разные страны и выискивали всякие редкие вещи. Как только какой-либо храм испытывал финансовые затруднения, отец первым узнавал об этом и покупал у них антиквариат. И когда продавалась коллекция редких книг, отец тоже первым появлялся у букинистов. Да, это была интересная жизнь.
– Но вам она не нравилась, – хмуро заявила Алексис.
Странно, но девочка была права. Поглаживая серебристую шерсть Луны, Индия вспомнила о кочевой жизни, которую вела ее семья. Она всегда чувствовала, что чего-то в ней не хватает. Теперь, оказавшись в тесных рамках лондонского высшего света, она испытывала неловкость от того, что люди все время ждали, какая еще эксцентричная выходка Деламеров выплывет наружу.
– Не совсем так, чертенок. – Индия взъерошила волосы Алексис и решила поменять тему, потому что девочка была слишком смышленой. Она посмотрела на куклу Алексис. – Ты еще не сказала мне, как зовут твою подружку.
– Простите меня за невежливость. Это Жозефина, императрица Франции. – Она подняла куклу. – Жозефина, поклонись леди Деламер. Ты проиграла войну и поэтому должна вести себя почтительно, когда тебя представляют. – Алексис заставила куклу низко поклониться.
Индия подавила улыбку. В который раз ее поразило странное сочетание детского веселья и необычайной зрелости в этих детях. Причиной тому было, по всей вероятности, то обстоятельство, что они рано потеряли родителей, а потом попали в водоворот событий, последовавших за Ватерлоо.
– Ваш поклон получился очень грациозным, ваше величество. Не соблаговолите ли выпить со мной чашечку кофе в оранжерее?
Алексис удивленно вытаращила глаза.
– Жозефина, конечно, согласна. И если будет разрешено, то мои брат и сестра тоже к нам присоединились бы.
Эндрю в нерешительности посмотрел на Индию.
– Мы не хотим быть навязчивыми. Просто мы зашли вас повидать.
– А почему вы ушли? – спросила Алексис. – Вы даже с нами не попрощались. Граф страшно рассердился.
– Просто настало время мне уйти. И я очень рада, что вы меня навестили. У меня с утра было ужасно плохое настроение, а вы меня развеселили. А теперь пойдемте. Перед тем как мы сядем пить чай, я покажу вам апельсиновые деревья, высаженные в большие горшки. Моя бабушка очень ими гордится. Но когда она к нам придет, не забудьте похвалить ее орхидеи, и тогда, уверяю вас, она полюбит вас навсегда.
Все трое заговорщически кивнули.
Сцена, которую можно было наблюдать в оранжерее десять минут спустя, привела бы в ужас любую матрону лондонского общества. Дети улеглись рядом с Индией на дорогом турецком ковре, который Бич постелил между рядами роз и цветущих апельсиновых деревьев. На безопасном расстоянии на чугунной плите кипел чайник. Поскольку поблизости не было ни одной матроны, все четверо веселились от души.
– Леди Марчмонт опять приезжала к графу с визитом, – сообщила Марианна, отправляя в рот крошки орехового торта. – И все время смотрела на него телячьими глазами.
– Мне она не нравится, – заявила Алексис. – Она обращается с нами так, будто мы дикие звери, место которым в зверинце.
Индия отметила, что на этот раз Эндрю не сделал сестренке замечания.
– Эндрю, а ты почему такой молчаливый сегодня?
Мальчик некоторое время молчал, а потом промолвил:
– Да, она все время приезжает к графу, а наше присутствие ее раздражает.
Поскольку Эндрю редко кого критиковал, эти два замечания говорили о многом.
– Ты сказал совсем другое, когда она приказала Чилтону убить твою мышку, – фыркнула Алексис. – Ты послал ее к черту и предупредил, чтобы она не прикасалась к твоей любимице.
– Да я был вне себя от злости. Как она посмела даже подумать, что имеет право вмешиваться! – Он наморщил лоб. – Хотя возможно, что у нее скоро появятся все права, если ее кампания удастся.
