– Ага, она в тюрьме сидела.
– Господи, за что?
Она одну тетку избила, из ревности. Папа сказал, что не будет ее спасать, пусть ответит за свое хулиганство, но бабушка так его умоляла, он тогда денег следователю дал, ее и освободили. Той тетке тоже пришлось денег дать… И бабушка сказала, что лучше ее из города увезти на время, чтобы все успокоились. А Нинка сперва была рада, а потом ей надоело, она обратно рвется, а папа не разрешает… говорит, не нужна ему такая головная боль. Но она и тут чудит будь здоров. Мама ее жалеет, от папы скрывает ее делишки…
– А ты почему первому встречному все это рассказываешь? Это ж твоя родная тетка, она тебя любит.
– Ага, любит, как же. Как дядьку какого-нибудь приметит, сразу притворяется гувернанткой, придумала себе сказочку и ловит мужиков на жалость…
Тон у девочки был мало что неприятный, почти непереносимый, Илья сам себя стыдился, но он почитал своим долгом все выяснить и предостеречь Артура. И ведь я был прав, когда утром не поверил в эту историю сиротки. Скорее всего, она просто сумасшедшая…
– Ляля, а тебе разрешают одной гулять?
– Ну не очень, но Нинка сегодня всю ночь шаталась, теперь отсыпается. А мама к врачу в Санта-Крус поехала. Так что я гуляю. Спасибо, мороженое вкусное было. Только если вы Нинку встретите, не говорите ей, что я с вами в кафе ходила. Ладно?
– Ладно, не скажу. Может, ты еще мороженого хочешь?
Ляля задумалась.
– А вам, что ли, денег не жалко на чужого ребенка?
– Не жалко, – рассмеялся он.
– Тогда можно… А знаете, лучше горячего шоколада со сливками.
– Годится! Ты по-испански, наверное, говоришь?
– Спрашиваете!
– Тогда сама и закажи! А мне еще кофе и нам обоим яблочный пирог, согласна?
– Ага! Спасибо!
– А ты потом обедать-то сможешь?
– Не-а, у меня сегодня разгрузочный день.
– Что? – Илье показалось, что он ослышался.
– Мама с Нинкой за мою фигуру боятся и устраивают мне разгрузочные дни.
– Да, сегодня ты классно разгрузилась, – подмигнул он девочке. Когда она не рассказывала о Нинке, Ляля была вполне приемлемым ребенком.
Они оба с наслаждением уписывали яблочный пирог и болтали о чем-то постороннем. Ляля была даже хорошенькой, когда оживлялась.
– Ляля! – вдруг раздался чей-то голос. Илья поднял глаза. Ляля испуганно оглянулась.
– Что это значит, Ляля?
Красивая женщина лет сорока, в белом платье с галстучком в синий горошек испуганно смотрела на них.
– Мама! Не волнуйся, это знакомый мужчина, Илья, помнишь, Нинка сказала, что он без огонька… – испуганно затараторила девочка.
Женщина как-то затравленно взглянула на Илью. Он чувствовал себя до ужаса неловко.
– Илья? Голицын?
– Мы разве знакомы?
– Илюшка, ты меня не узнаешь? Неужто я так изменилась?
– Линка? Линка Ковалева, ты? – ахнул Илья, узнав вдруг свою одноклассницу, к которой был неравнодушен классе в седьмом или восьмом.
– Илюша, вот привел бог встретиться… Ляля, ты что это тут лопаешь? Это называется разгрузочный день?
– Линуша, это моя вина, я предложил Ляле шоколаду с пирогом, я ж не знал… что у детей тоже бывают разгрузочные дни. К чему? Девочка совсем не толстая, на мой взгляд… – все это он бормотал от смущения и неловкости.
– Подумать только, Илюшка, сколько ж мы не виделись! Ты тут отдыхаешь? Один?
– Нет, я с другом, мы тут еще и работаем… Ляля под шумок быстренько допила шоколад.
– Мам, можно я пойду, вам, наверное, поговорить охота…
– Да, в самом деле… Ты не спешишь, Илюша?
– Нет-нет, буду очень рад… Но кто бы нам сказал тогда в школе, что мы сможем случайно встретиться на Тенерифе… Да мы тогда слова такого не знали…
– А я тут постоянно живу уже два с половиной года…
Ляля поспешно ушла.
– Ты не голодна? Может, хочешь чего-нибудь? – заботливо спросил Илья.
– Только кофе, капуччино. Илюша, как хорошо, что я тебя встретила, нам необходимо поговорить…
– Да, Линуша, это правда.
– Илья, скажи, Нина с тобой…
– Нина ко мне, слава Богу, не имеет отношения, но вот мой друг, он всерьез…
– Илюша, объясни ему, бога ради, что с Ниной ничего нельзя принимать всерьез. Ни в коем случае. Это бессмысленно… Нине нужно только одно – удрать отсюда любой ценой.
– А почему она не может просто уехать?
Лина взглянула на него с такой грустью, что ему сделалось жутко.
– Потому что ей некуда ехать, – довольно жестко проговорила она. – И мой муж ей не позволяет. Поверь, я сама хотела бы, чтобы она наконец отсюда смоталась, но… Илюша, я не хочу вдаваться в подробности, они очень неприглядны, но попробуй объяснить своему другу, что он просто жертва очередной манипуляции, не более того.
– Кто кем манипулирует, Лина?
– Нина манипулирует мужчинами, а мой муж в свою очередь манипулирует нами всеми… – В ее глазах отразилась невероятная грусть. – Тебе Лялька успела что-то наболтать?
– Совсем чуть-чуть, она просто сказала, что ты здесь из-за слабого здоровья, климат и так далее, а Нина сестра твоего мужа, вот и все.
Нина и вправду его сестра, но у меня со здоровьем все в порядке, это версия для Ляльки, и пока она в нее, кажется, верит. А на самом деле это, так сказать, почетная ссылка, он завел себе другую… Молодую девку, жениться на которой не хочет. У него, так сказать, есть семья, он никогда ее не бросит. Ляльку он вправду обожает, раз в месяц прилетает сюда. А Нина… Я к ней неплохо отношусь, жалею ее, покрываю перед мужем, выгораживаю, но я устала… Ах, Илюша, прости, что я все это на тебя вываливаю, но мне просто не с кем бывает поговорить…
– Но почему ж ты не уходишь от мужа?
– Я люблю его, я боюсь остаться совсем одна… и он тогда отберет у меня Ляльку. Ладно, дело сейчас не во мне. Так что с твоим другом?
– Он провел с Ниной ночь и заявил мне утром, что увезет ее в Москву, что это просто неземная любовь, что он разведется с женой и будет снимать Нину в своем новом фильме, по моему сценарию, кстати.
– Ах да, она говорила, что ты сценарист… Но разве я могла предположить, что это именно ты? А что у тебя в жизни происходит, Илюшенька? Как твои родители?
– Они умерли, совсем недавно. Но я сейчас не хочу говорить об этом.
– Хорошо, прости, я же не знала. Илюша, объясни своему другу, что ей нельзя верить…
– Она что, сумасшедшая?
Ну, так, наверное, сказать нельзя, но она всегда была непредсказуема, своевольна, капризна, ревнива до ужаса. Она трижды была замужем и ни с одним мужем не могла ужиться. Самый долгий ее брак длился три месяца. Она никого не любит, если хочешь знать, она, по сути, урод. Придумывает себе историю, вживается в нее и здорово умеет заставить всех окружающих во все это поверить. В ней, наверное, умерла
