было написано у него на лице.
Мы завезли Настю, и дед заявил:
– Пока поживешь у меня. А там будет видно.
– Почему? Из-за гриппа?
– Да нет. Там очередная большая любовь у твоей мамаши. Все не угомонится, дурища. А ты, видать, вся в нее. Бросила институт из-за парня... Может, всю жизнь свою сломала. Или думаешь, я буду из-за тебя в ножки ректору кланяться, чтобы принял назад? Не надейся. Это не мой стиль.
– Да что ты, дед! Я как художник совершенно бездарна.
– Я бы так не сказал...
– Просто ты любишь свою единственную внучку. А я в Париже отчетливо это поняла. Тогда зачем? Я нашла себе дело по душе, и, говорят, у меня есть к этому способности...
– Это еще видно будет. Цветочки, василечки... Очень по-дамски. А впрочем, в наше время это наверняка кормит лучше, чем живопись. Ну, а сердце разбитое привезла или как?
– Да нет, целое, так, малюсенький скол...
– А на примете кто-то есть? В двадцать три года нужна любовь.
– Да где ж ее взять, дед? На дороге не валяется.
– Главное, чтобы в канаве не валялась... – усмехнулся дед. – А то большая любовь твоей мамаши периодически валяется по канавам.
– О господи, опять! – ужаснулась я. Маме катастрофически везло на алкашей.
– Ты не права, – словно прочитал мои мысли дед. – Дело не в том, что она выбирает алкашей, просто, на мой взгляд, от нее любой мужик сопьется.
– Да почему?
– Слезлива, обидчива, с чувством юмора неважно обстоит, но красива и сексуальна. Они сперва на это клюют, а потом, когда первая страсть проходит, начинают пить...
– Да ну тебя, дед, разве можно так говорить о родной дочери?
– Можно. И нужно. Особенно с тобой, чтобы делала выводы. Впрочем, ты не в нее, к счастью. Но на всякий случай...
Я, конечно, покривила душой, сказав деду, что сердце мое почти цело, так, маленький скол. Нет, там была глубокая рана. Но об этом никто не догадывался. Просто мне не хотелось смотреть на мужчин. Я их практически не видела. То есть вокруг меня, их было полно, но ни на ком мой взгляд даже не задерживался. Я с головой ушла в поиски работы, что было не так-то просто. Но тут собралась замуж мамина подруга детства, знаменитая актриса, и я предложила ей оформить ресторан, где намечалось празднование. Причем денег за работу я не брала. Материал, разумеется, оплатил жених, известный бизнесмен. И он рад был сэкономить на услугах флориста. А уж я постаралась! Показала все, на что способна. И мои старания не пропали втуне. Каждый, кто входил в зал, ахал, открывал рот и закатывал глаза. Даже дед.
– Ну, Полька, не ожидал! Это и впрямь чудо! Горжусь тобой! Но до чего причудливо, экзотично...
– Дед, невеста выходит замуж в четвертый раз. Тут и нужна экзотика. Юной девице я бы так свадьбу не оформила.
– А юной девице все беленькое сделала бы? – довольно ехидно осведомился дед.
– Нет, конечно. Но по-другому...
– А знаешь, в юности я был в Вильнюсе, и ходил к Острабрамской Богоматери. Там ее икона, вся в серебре, а вокруг только белые цветы... Необыкновенно красиво и трогательно. А потом я попал в Вильнюс лет через двадцать пять и снова туда пошел... Уже совсем не то... цветы были всякие... В чем, интересно, дело?
– Понятия не имею. Что это тебя на воспоминания потянуло?
– Сам не знаю. Видно, расчувствовался от внучкиного таланта...
После этой свадьбы на меня посыпались заказы. Там было много знаменитостей и состоятельных людей. Но заказчики народ капризный, и иной раз случались недоразумения. Кто-то доверял полностью моему вкусу, а кто-то хотел, чтобы я сделала все в соответствии с их представлениями, но «художественно». Из этого ничего хорошего не получалось. Но если мне такое не нравилось, то клиенты, как правило, бывали довольны. Случалось, платили очень щедро, а иной раз и вовсе не платили, что называется, кидали. Один юбиляр, вроде бы почтенный дядечка, заказал все по высшему классу, но сказал, что заплатит сразу за все – и за материал и за работу. Так уже бывало, и я согласилась. А он после юбилея просто слинял за границу, как говорят, с концами. И я не только ничего не заработала, но еще и осталась должна крупную сумму. Фирма, в которой я заказывала материал, ничего знать не желала, я влезла в долги, чтобы расплатиться с ними, около полутора лет выплачивала эти долги, но больше с этой фирмой дел не имела. Они могли сделать мне хотя бы рассрочку, как постоянному клиенту. Зато после того, как я оформила свадьбу знаменитой телеведущей и олигарха, о которой писали буквально все газеты и журналы, отмечая среди прочего изумительное оформление, ко мне явился представитель той фирмы и высказал свое недоумение. Почему, мол, я прекратила иметь с ними дело? Я сказала ему все, что думала по этому поводу, и при этом испытала огромное удовольствие. А они прислали мне к Новому году сказочную корзину цветов, очень красивый кулон от Лалик, громадную коробку конфет и, разумеется, письмо с извинениями и просьбами впредь пользоваться услугами их фирмы. К письму прилагалась карточка на двадцатипроцентные скидки для меня. Великое дело конкуренция!
А год назад я встретила Вадима.
В первый момент он мне совершенно не понравился. Показался слишком лощеным, слишком самоуверенным. Но он так красиво, так настойчиво и трогательно за мной ухаживал, что в какой-то момент мне показалось – это тот человек, который мне нужен. К тому же все вокруг тоже дули мне в уши – не упусти свое счастье, вы идеальная пара, тебе давно пора замуж, лучше ты вряд ли найдешь, не сходи с ума, не будь Дурой и все в таком роде. Поэтому, когда он сделал мне предложение без малейшей инициативы с моей стороны (я слишком гордая, чтобы проявлять такого рода инициативу), я сразу согласилась. А что, может, он и вправду мой суженый, которого конем не объедешь?
Ну, вот, теперь я замужняя дама. И в этом качестве вполне неплохо себя чувствую. Веду дом, забочусь о муже, подумываю о ребенке... И не задаю лишних вопросов. В том числе и о ребенке. Муж пока молчит.
Третьего сентября у моей двоюродной бабки Ариадны Антоновны день рождения. Я не видела ее со дня своей свадьбы. И с утра позвонила ей.
– Адочка, родная, поздравляю!
– Ох, с чем поздравлять-то? Семьдесят лет! Уму непостижимо! Имей в виду, я ничего не отмечаю.
– Почему? – удивилась я. Она всегда любила дни своего рождения.
– Понимаешь, все стали какие-то старые, кто-то с кем-то перестал сочетаться... Бэла мне заявила, что если будет Фира, то она не придет. А Татьяна сказала: не зови Юльку со Светкой, о чем с ними разговаривать? Как тебе это нравится? И я решила – ну их всех к черту, никого звать вообще не буду. Да и корячиться на кухне неохота.
– Послушай, а давай я тебя приглашу пообедать в ресторан? Подарок для тебя у меня есть. Выпьем чуть-чуть за твое здоровье, поболтаем, а?
– Может, лучше вечерком?
– Вечерком не получится.
– Хорошо. Согласна! Только я тебя приглашаю. Это мой юбилей!
– Да брось! Это приглашение – часть моего подарка. Ты, в конце концов, пенсионерка!
– Я работающая пенсионерка!
– Да ладно, тебе деньги на что-то другое пригодятся. И, в конце концов, это я первая тебя пригласила.
– Ну, что с тобой делать, я согласна!
Я очень обрадовалась возможности побыть с Адой с глазу на глаз. Я ее обожаю! В ранней юности она была моей главной советчицей и наперсницей. Маме было не очень до меня. К тому же мама была полна каких-то прописных истин, а Ада никогда не читала мне нотаций, просто любила меня и давала советы, но
