поспевая, семенит администратор по прозвищу Крошка Цахес.
– Феликс Михайлович, постойте! Куда же вы?
– Я вернусь через полчаса! – бросил Феликс и вышел из театра.
– Аська, а если там нет бомбы?
– Нет, и слава богу.
– А на нас не наедут за ложную тревогу?
– Еще чего! Береженого бог бережет!
– Так-то оно так…
Вечер получился замечательный. Мы хохотали от души над выдумками и шутками знаменитых артистов. Юбиляр сидел в кресле на сцене в окружении товарищей по театру. Среди них была и мама в длинном вечернем платье, красивая до невозможности. Дома, когда я вижу ее в потертых джинсах и любимом сереньком свитерочке, без косметики, с затянутыми в хвост роскошными светлыми волосами, я как-то забываю, насколько она красива, моя мама.
После очередного номера, когда еще гремели аплодисменты, в проходе вдруг появился Феликс и быстро сел на свое место во втором ряду. Интересно: нашли бомбу или нет?
Наконец объявили мамин выход. Она встала, взяла гитару и подошла к микрофону – вечер записывался для телевидения. И вот она запела. Голос у мамы не оперный, но очень теплый, низкий, и романсы она поет просто замечательно. Сегодня она пела любимые романсы юбиляра: «Не уходи, побудь со мною», «Ночь светла» и «Нищая». А потом еще на бис спела «Утро туманное». Когда мама раскланивалась, Феликс вдруг встал и преподнес ей громадный букет хризантем. Откуда он знает, что это мамины любимые цветы?
– Видала? – спросила Мотька.
– Ну и что? Актрисам всегда цветы дарят!
– Вообще-то да…
Под конец вечера, когда юбиляру стали преподносить подарки от разных организаций и спонсоров, на сцену вынесли ту самую корзину роз, которую мы видели на улице, а потом вышел Феликс и преподнес юбиляру ключи от новых «Жигулей».
– Он просто до неприличия красив! – шепнула своему соседу сидевшая впереди меня известная киноактриса.
Я была с нею согласна.
Глава VI
СКАЗАТЬ ПО ПРАВДЕ
Наконец дали занавес, аплодисменты стихли, и мы одними из последних направились к выходу из зала. Вдруг к нам подошел Федор.
– Девчата, пошли со мной!
– Куда?
– К администратору.
– Зачем?
– Как зачем? Бомбу же нашли. Вы должны дать показания.
Вот тебе и раз!
– Кому?
– Как кому? Милиции, ясное дело.
У Мотьки заблестели глаза.
При виде следователя мы разочарованно переглянулись. Если попытаться определить его одним словом, то слово это – тюха. Не чета нашему капитану Шадрину. Пожилой, толстый и весь какой-то расхристанный.
– Вот они, товарищ майор! Прибыли в ваше распоряжение! – доложил Федор.
– Господи, я думал, и вправду девушки, а они совсем соплячки. Ох, грехи наши тяжкие! – вздохнул майор, которого я про себя уже окрестила Тюхой. – Ну что ж делать, садитесь. Имя, отчество, фамилия, год рождения? – обратился он ко мне.
– Монахова, Анастасия Юрьевна, а год рождения у женщин не спрашивают! И вообще, разве я обвиняемая?
Тюха рассмеялся.
– Вот они, нынешние девки! Им палец в рот не клади! Нет, вы не обвиняемая, вы свидетельница. Ладно, скрывайте свой возраст, напишем просто несовершеннолетняя. Годится?
– Годится.
– А вы? – обратился он к Мотьке. – Тоже просто несовершеннолетняя?
– Конечно!
– А звать-то вас как?
– Корбут, Матильда Валерьевна.
