И, протомившись дни и ночи,
Постиг и записал короче
Сей длинный путаный роман…
…Легенда о Тристане и Изольде привлекла не только остротой и неразрешимостью конфликта, не только «прирожденным ей элементом страдания», но и некоей «тайной», разгадать которую до конца никому не дано.
Пролог первый,
или
рем-скель
C cамого утра над Камелотом валил снег. И только к вечеру прояснело и приморозило.
При дворе Артура решено было в тот год не менее пышно, чем Троицу, отметить Рождество Христово, и не в Карлионе каком-нибудь, а в главной королевской резиденции. Почему так – никто не знал, и за огромным Круглым Столом в торжественной зале собрались, конечно, далеко не все рыцари. Пустовало на этот раз не только Гибельное Сиденье и четыре малоприятных места рядом с ним, пустовало еще десятка два кресел. А то и больше – кто ж их считал! Это было нормально для зимы. И несмотря на извечные декабрьские проблемы с дровами, несмотря на сквозняки, сырость, холод и связанные со всем этим простуды, настроение было уже вполне праздничное. Вот только, свято блюдя традиции, старик Артур и на Рождество не велел приступать к трапезе до начала какого-нибудь, пусть хоть самого захудалого, приключеньица. Особо голодные, конечно, уже начали втихаря под столом жевать хлебный мякиш, другие отходили в соседние помещения хлопнуть по кружечке пива в кулуарах, но большинство все-таки крепилось. Разумеется, срывалась молодежь, а именитые рыцари, верные данному однажды слову, мрачно сидели над остывающими кусками оленины и лебедятины и грустно принюхивались к вину в кубках. Обстановка со всей очевидностью накалялась.
И тут, как водится, час радости настал. В лучших традициях этого дома прямо в залу на белоснежном коне в сопровождении белой же, но только в черный горошек собаки и могучего оруженосца, спешившегося на всякий случай до порога, въехал… рыцарь не рыцарь, а кто – и не скажешь сразу. По благородству лица и осанки – так вылитый король, а по одежде весьма бедной – музыкант бродячий или паломник. Оружия у этого человека не было, только маленькая лютня в руках, и исполнял он на ней с редким мастерством дивную, неземную мелодию. Не переставая играть, удивительный гость спешился, кивком велел оруженосцу увести коня, а сам обратился к залу:
– Досточтимые сеньоры двора Артурова, с Рождеством вас Христовым. Я менестрель из Корнуолла, из самого Тинтайоля, и готов в честь праздника петь для вас.
– Музыка твоя хороша, пришелец, – похвалил вождь всех логров Артур. – Изволь. Послушаем тебя.
– Только недолго! – взмолился сэр Жиркотлет. – Уж очень кушать хочется.
Артур покосился на него сердито, но промолчал, а гость меж тем ударил по струнам и сильным, хорошо поставленным голосом исполнил на простом немецком языке арию Тристана из оперы Рихарда Вагнера. Должного впечатления на кельтских рыцарей классическая музыка не произвела, но поскольку название фрагмента было вначале объявлено, неподдельный интерес у многих вызвало само имя – Тристан.
– Скажи, менестрель, – спросил сэр Говен, – о ком ты пел? Уж не о том ли рыцаре, который, согласно пророчеству, прослужит у нас при дворе недолго, но славу обретет невиданную?
– О нем, сэр, – кивнул гость, – о Тристане Лотианском и Корнуолльском.
– Так, может, знаком ты с ним, менестрель? – оживился сэр Хуайль. – Тогда расскажи нам, где он и почему до сих пор не сидит за этим столом?
– Расскажи, менестрель, расскажи, – поддержал одного из старейших рыцарей более молодой, но преуспевающий сэр Гарик Оркнейский.
И даже Жиркотлет согласился подождать еще немного с началом обеда. Только сэр Похерис устало махнул рукой и заметил как бы в сторону, но очень громко:
– Уж лучше бы пожрать сначала. Кто на голодный желудок длинные истории выслушивает? Еще неизвестно, что нам этот жонглер залетный тут приготовил. Помните, как прискакал однажды Зеленый Рыцарь, а сэр Говен при всем честном народе башку его крокодилью и отхватил. У кого после этакой гадости аппетит был хороший, признавайтесь?
Тут уж зашумели все: Бедуин Бородатый и Обломур, Агромен и Серыймур, Р. Эктор Окраинный и Флягис. Только сэр Ланселот Озерный молчал, явно пряча глаза от гостя и, похоже, с трудом сдерживая смех. Мудрый король Артур перехватил этот странный взгляд своего когда-то лучшего рыцаря и обо всем догадался.
– Тихо, господа, тихо, ленники мои! Неужели вы еще не поняли? Перед вами не менестрель из Корнуолла, а сам знаменитый рыцарь – первый в Лотиане и Корнуолле. Добро пожаловать к нашему Круглому Столу, сэр Тристан. Выбирайте любое место, по вкусу. Впрочем, посмотрите внимательно, может, там где-нибудь ваше имя написано.
– Спасибо, мой король, – отвечал Тристан. – Я уже отсюда вижу.
И направился прямиком к Гибельному Сиденью, которое долго никто занимать не хотел, а потом наконец нашелся один – юный сэр Голоход, сын Ланселота Озерного. Да только чуда не произошло по большому счету. Тогда сразу вслед за приплывшим по реке камнем с торчащим из него мечом сэра Балкина, который достался Голоходу по праву, появился в воздухе над Круглым Столом Священный Грааль. На том все удачи и закончились, а Голоход, естественно, очень скоро отошел в мир иной во цвете лет. Гибельное Сиденье ничего, кроме гибели, принести не могло. Поэтому теперь, когда сэр Голоход благополучно вернулся назад из мира иного, не было у него ровно никакого желания снова садиться на проклятое место, вот и пустовало оно.
Тристан же оказался парнем попроще и плюхнулся в кресло не раздумывая. Некоторые аж дыхание затаили, ожидая грома и молнии. Но ничего не случилось, даже свет факелов не попритух, и народ начал потихонечку расслабляться. Зазвенели кубки, отовсюду послышалось громкое чавканье, подозвали дам, собак, слуг, в общем, началось настоящее рождественское пиршество. Ланселот не мудрствуя лукаво пересел поближе к Тристану, благо уже знаком был с ним, а с другой стороны подсел к корнуолльскому рыцарю сам король Артур, мечтавший все-таки услышать из первых уст печальную историю любви,
