На этом она, кажется, успокоилась, и мы сели играть в нарды. Ох, давненько мы не играли!
Часа через два появились мальчишки и под присмотром Матильды вымыли руки святой водой.
– Кость, а ты Льву-то позвонил? – спросила Матильда.
– Да! Конечно! Он так обрадовался!
– Странно, – задумчиво проговорила я, – странно!
– Что тебе странно? – удивился Костя.
– Странно, что… Понимаешь, ведь этот перстень сделал его отец, а он радуется тому, что его, можно сказать, выкинули на помойку… Что он может опять оказаться в руках каких-то злодеев…
– Ну, милая, ты и загнула, – воскликнул Костя, – почем ты знаешь, что за человек был его отец, какие у них были отношения и мало ли что там могло быть с этим перстнем!
– Костя прав, – сказал Митя. – Мы же совсем ничего про этот перстень не знаем, но всем нам как-то не по себе было, пока мы его не выкинули…
– А я вот недавно в какой-то газете статью читала про добрые и злые вещи! – сообщила Матильда.
– Что? – не понял Митя.
– Там написано, что бывают вещи с хорошей и с плохой… этой, как ее, энергетикой. Особенно старинные. Что к ним как бы прилипает все плохое, что из-за них случилось… Это чаще всего бывает с драгоценностями и с мебелью.
– С мебелью? – хором воскликнули мы.
– Ага! Там приводился один пример – у авторши статьи в доме появился старинный секретер (мужу в наследство достался), и у нее начались всякие несчастья, а потом муж выяснил историю секретера, и оказалось, что там была тьма-тьмущая всяких интриг, и они его продали, и все у них наладилось. Вот!
– Похоже, это совсем дура набитая писала, – взорвался обычно сдержанный Митя. – Это ж надо! У нее что, с головкой плохо? Или ты что-то не так поняла, Мотя?
– Я все поняла!
– Но как же можно продавать такую вещь? Ты, значит, боишься держать ее у себя в доме, а другой кто-то пусть владеет, так? Зато ты за него денежки выручишь! Как говорится, и волки сыты, и овцы целы… А если у них несчастья начнутся? Я-то лично в такие вещи не верю, но уж коли ты веришь и еще статью пишешь!..
– Да, Мить, ты прав, – согласилась я. – Это безнравственно!
– И глупо! Глупо так раскрываться, – заметил Костя. – Если уж ты такая сволочуга, то лучше помалкивай!
– Да погодите вы! Вы ж не дослушали и развели тут… Она, прежде чем продать, священника пригласила, чтобы он это… освятил!
– А тогда зачем продавать было? – рассмеялся Митя.
– Ну, я не знаю… Может, ей не хотелось у себя в доме держать такую вещь…
Мы еще довольно долго спорили, потом разговор перешел на мою жизнь в Париже, я показывала друзьям фотографии, привезенные оттуда…
– Ась, а там ты ничего не расследовала? Совсем? – допытывалась Мотька.
– Ничего! Совсем! Я же вообще ничего первое время не понимала! Что я могла расследовать? Кстати, надеюсь, что и тут больше ничего расследовать не придется!
– Поживем – увидим!
– Нет, Аська, ничего не выйдет! – вздохнул Митя.
– Чего не выйдет? – не поняла я.
– Не обойдемся мы без расследования… Во-первых, мы так давно ничего не расследовали, а во-вторых, во всем этом так много неясного… Странная квартира, пожар, перстень… Боюсь, что мы просто не удержимся!
– Митяй, ты чего городишь? – закричал Костя. – Какое к черту расследование, когда нам в институт поступать пора!
– Так-то оно так… Но лично мне эта история не дает покою.
– А, понятно, тебе охота в армию загреметь, – пожал плечами Костя. – Твое право! А я – не хочу!
– Мить, ну ты чего? Какое расследование сейчас? – сказала я.
– Да, наверное, вы правы, – вздохнул Митя. – Просто захотелось тряхнуть стариной! И в самом деле, черт с ним, с этим перстнем. Плюнуть и растереть. А потому предлагаю завтра вечерком, когда мы с Костей назанимаемся до потери пульса, пойти куда-нибудь погулять, на ВДНХ, например, в Ботанический сад, там сейчас есть японский сад камней… Интересно.
– Я слышу речь не мальчика, но мужа! – воскликнула я. – А на уик-энд предлагаю поехать к нам на дачу. Вы там сможете заниматься прекраснейшим образом на свежем воздухе.
– Идея! – обрадовался Костя. – Здорово! И шашлычок зажарим!
– А ты умеешь? – удивилась я.
– Ага! Мы тут с дядькой недавно жарили, так клево получилось! Надо только накануне мясо замариновать… Слушай, Ась, а нас что, одних туда пустят?
